Африканская охота для дам - Мария Жукова-Гладкова Страница 3

Верка не дала мне ответить и с профессиональной ласковостью улыбнулась ближайшему сибиряку – тому, который сидел от меня через проход.

– Котик, – обратилась она к нему, – а сколько ты готов заплатить?

– За эту? – Мужик ткнул пальцем в стюардессу, уже появившуюся с тележкой, на которой стояли напитки. Тут мимо нас проследовала вторая аэродива и стала помогать первой разливать соки, воды и спиртное. – Сейчас подойдут – договорюсь.

– На каком языке вы думаете с ней договариваться? – вежливо поинтересовалась я.

– А? – удивленно посмотрел на меня мужик и махнул рукой: – Договорюсь как-нибудь.

И они с друзьями стали вспоминать, как в Таиланде договаривались с тайками по-тайски (заговорили они на этом языке после бутылки виски на брата), а с африканками – по-африкански (по выражению парня, как выяснилось, не в первый раз летевшего на Черный континент).

– Значит, переводчиком у нас в Африке будешь? – спросила я.

– А то! Я везде запросто объясняюсь. И, главное, все папуасы меня понимают.

Афганец тут же поделился впечатлениями от Карибов, где мы и познакомились. Там папуасы уже освоили русский язык.

– А папуасы очень быстро обучаются, – заметил второй сибирский мужик. – Я где-то читал, что у них речевой аппарат устроен подобно нашему.

Я внимательно посмотрела на говорившего. На первый взгляд его чело не было обезображено интеллектом, но это заявление об умении читать радовало. Мы будем общаться на отдыхе с культурными людьми!

Первый сибиряк уже спрашивал Афганца, откуда мы. Сами ребята представляли Салехард.

Умеющий читать сибирский мужик тут же заявил, что как раз перед дорогой купил книгу о нашем городе, чтобы почитать в самолете.

– А какую? – поинтересовалась я: меня распирало любопытство.

Парень извлек из прихваченной в салон ручной клади «Сексуально-маньячный Петербург».

– И почему у нас о Сибири никто ничего такого не пишет? Ну, я понимаю: наш Салехард – не такой уж и большой город. Но вся Сибирь-то? Неужели не набралось бы материала на книгу? Вон, о вашем городе – и тебе «Бандитский Петербург», и «Коррумпированный Петербург», и какой хочешь. Вот упущение было – теперь издали и «Сексуально-маньячный». Я слышал, некоторые ваши люди дома эти книги в красном углу держат, открытые на той странице, где о них написано. Теперь вон и маньяки о себе почитают. А маньякам это обязательно надо! Маньяк книгу почитает – и людей резать не пойдет. Правильно, женщина?

Я кивнула и спросила, не хочет ли мужик сам написать о Сибири – со знанием дела. Взгляд изнутри, так сказать.

– Ну, я не по этой части… Я – читатель, но не писатель. Но поредактировать, наверное, смог бы.

– Давай, Витек, напиши! – хлопнул его по плечу друг, внимательно рассматривая обтянутый тугой юбкой зад приближавшейся стюардессы.

Остальные мужики предложили за это дело выпить. Афганец сказал, что нам сейчас всем выдадут питье с тележки и тогда мы и чокнемся за знакомство. Инициатива Алексея Петровича была поддержана на ура.

Стюардесса, которой давно следовало бы заподозрить что-то неладное, на свое горе, приблизилась к нашему ряду кресел – и ее тут же смачно шлепнули по заднице, а потом ловко и быстро усадили на колени. Стюардесса заверещала, ее коллега попыталась вразумить сибиряков. Стюардессы, обслуживавшие другой проход, замерли на своих местах, а потом одна из них бросилась в направлении кабины пилотов.

– Тощая баба, – объявил сибиряк, уже ощупав француженку. – Больше чем на пятьдесят баксов не потянет.

– Фу, какая дешевка, – сказала Верка. – А еще говорят: француженки, француженки! Я меньше чем за штуку баксов не отдаюсь.

Это не совсем соответствовало действительности, но ведь всегда вначале следует назвать максимальную цену, чтобы потом было с чего сбивать.

Услышав Веркино заявление, сибиряк выпустил француженку и внимательно посмотрел на мою подружку.

– Люблю женщин, которые дают не меньше, чем за штуку, – сказал мужик абсолютно серьезно.

Француженка заверещала что-то у него над ухом, но он отмахнулся от нее, как от назойливого комара.

– Так за чем же дело стало? – Верка хлопнула ресничками.

– Веруша! – простонал Костя.

– Мне тур надо окупить! – рявкнула на него подружка. – Не ты же мне этот вояж оплачиваешь? Ты бы, Костя, лучше подумал, кого из иностранных баб оприходовать. Вон посмотри на тех, что за нами устроились. – Верка лучезарно улыбнулась немолодым иностранкам. – Сколько можно сидеть у Ланки на шее?

– Вера, что ты такое говоришь?! – взвизгнул братец, потом обратился ко мне, требуя урезонить подружку.

Но я, с трудом сдерживая смех, поддержала Верку и заметила, что была бы очень рада, если бы Костя хотя бы отработал авиабилет. Напомнила на всякий случай о СПИДе и необходимости быть осторожным.

Тем временем сибиряки, которым уже надоели французские стюардессы, пытавшиеся провести с ними воспитательную работу на своем языке, на чистом русском предложили им проследовать во вполне определенном направлении. Стюардесса, недавно выпущенная сибиряком из его крепких мужских рук, молвила что-то в ответ, после чего тележку бросила и вместе с коллегой наш салон покинула. Неужели в указанном направлении?

Лешка спокойно взял с тележки самолетную бутылочку вина, отвинтил крышку и вылакал, можно сказать, одним глотком: влил в горло, как наши мужики умеют вливать маленькую чекушку водки. Иностранцы наблюдали за этим процессом с большим удивлением. Ближайший к нам сибиряк, представившийся Серегой, встал, взял с тележки шесть бутылочек вина, раздал своим друзьям, Афганец снабдил своих; мне ничего не оставалось, как обеспечить наш ряд. Между прочим, мужики могли бы побеспокоиться об этом!

В это мгновение в салон вбежали двое мужчин в летной форме, за ними следовали взъерошенные стюардессы. Мужчины попытались заговорить по-английски, эмоционально размахивали руками, грозили полицией, Интерполом и еще какой-то мурой, на которую наши люди уже давно не обращают внимания.

Во время их речи Серега, только что выпивший с Афганцем за знакомство, заснул и издал такую трель молодецкого храпа, что произносивший речь француз недоуменно замолчал и уставился на спящего. Тощая стюардесса, оцененная не более чем на пятьдесят баксов, опять заверещала на французском.

– Я есть хочу, – сказал мой ребенок по-русски, потом повторил фразу на английском, обращаясь к французу.

– Ребенок голоден, – тут же поддакнула я. Правда, ребенок уже выше меня ростом и шире в плечах. – Когда будет ужин?

О своем желании перекусить также заявил Вовчик, которому, чтобы насытиться, нужно съесть не менее десяти ужинов, подаваемых компанией Эр Франс. Вовчик, к моему большому удивлению, смог произнести эту фразу на английском без единой ошибки. Не исключаю, что он специально долго тренировался перед поездкой. Не все же папуасы понимают русский язык, а английский как-никак – международный. Вовчик, конечно, в крайнем случае, и сам может взять то, что ему нужно, но он – мальчик вежливый и понимает: некоторые люди не подозревают о его нежной душе, скрывающейся в большом теле. Они просто сразу же убегают, взглянув на выражение… э… того, что у других людей называется лицом, а если Вовчик еще и кулачок сожмет, размером с голову среднего человека…