Двери в темное прошлое - Екатерина Островская Страница 3

— Что такое, — удивился компьютерный гений, — цыгане приехали?

— Они живут здесь, — отозвался писатель. — Рядом есть целый цыганский поселок. Очень вежливые и приличные люди. Я как-то в очереди стоял за овощами. И вдруг чихнул. Сразу с двух сторон мне: «Будьте здоровы!» Посмотрел, а это цыгане мне здоровья желают, а вся очередь из русских промолчала. Вот такие они… Цыганки здесь не пристают с гаданиями, пьяных цыган не заметно. Только в овощных магазинах очереди от них большие образуются, потому что каждый из них берет два яблока, две груши, два апельсина… Или по три… В зависимости, у кого какая семья.

Они подошли к банкирской компании, поздоровались. Обе женщины, приехавшие в машине Панютина, поцеловали Марину, как старые подруги.

На площади перед местным Домом культуры стояли шатры: в некоторых что-то продавали, в других были устроены аттракционы — стрельба из пневматических винтовок или бросание ватных мячиков в пустые пивные банки, а в одном стояли детские пластмассовые лошадки, которые покачивались. На одной из лошадок, прижавшись щекой к пластмассовой гриве, спал ребенок лет трех с соской во рту.

За прилавком скучала женщина, продающая билеты на это представление.

— Не желаете ли в скачках поучаствовать? — обратилась она к Марине.

— Меня укачивает, — ответила Лужина и показала на ребенка: — А кто его бросил тут?

— Никто его не бросил, — обиделась женщина-билетер, — это мой жокей. Не дома же его одного оставлять. Он, может, целый год о таком счастье мечтал.

— … Ты услышь меня, — кричал с открытой эстрады Дома культуры цыган, — под окном стою я с гита-ра-а-ара-а-ю-ю!

Спутники исчезли в толпе, и Марина бросилась их искать. Подруг банкира Любу и Виолетту обнаружила быстро в ближайшей пивной палатке. Обе сидели и с умным видом смаковали мутное пиво.

Над стойкой возвышался пожилой мужчина и наполнял очередную кружку — только непонятно для кого.

— Попробуй, — предложила Виолетта, — это местное: называется «Кирьясальское».

— Деревни такой, Кирьясала, давно уже нет, — произнес продавец пива, — даже фундаменты не сохранились, а пиво там будто бы до сих пор варят.

— И кто же такой ушлый? — поинтересовалась Люба.

— Да я, — признался мужчина, — таких специалистов, как я, здесь нет.

— Вас случайно не Васей зовут? — спросила Марина. — Вы из Куйвози?

— Вообще-то я — Петя. А Вася — это мой брат-ренегад, который забросил семейную традицию и варит… даже стыдно сказать, какое пойло.

— Такое плохое у него пиво? — удивилась Люба.

— Вася варит виски, — объяснила Марина, — народ хвалит.

— Какой народ? — возмутился продавец. — Алкаши одни.

— Писатели даже хвалят, — продолжала издеваться Марина.

— Да алкаши они, ваши писатели. Что Хемингуэй, что Ремарк. Вот поэты — совсем другое дело. У нас тут один — у него столько книжек написано! Так даже мой продукт в стихах отметил.