Зимнее лето весны - Дарья Донцова Страница 3

– Грустите, Виола Ленинидовна? –мягко улыбнулся он. – Не расстраивайтесь, скоро и на вашей улице наступитпраздник.

– Думаете, я завидую Бустиновой? –спросила я.

– Давайте лучше выпьем, – предложилсобеседник. – Ну, чин-чин!

Я не люблю шампанское, у меня от него кружитсяголова. Но отказаться было невозможно: Кочергин впервые заговорил со мной, а он– одно из главных лиц в «Марко». И вот я, маленькая подхалимка, лихо опустошилафужер и… схватилась за стену.

– Вам плохо? – испугался Кочергин.

– Тут душно, – прошептала я.

– Сережа! – крикнул Иван.

Из толпы вынырнул еще один ответственныйсотрудник издательства – Сергей Михайлов, правая рука хозяина.

– Виоле нехорошо стало, –по-дружески отбросив отчество, сообщил ему Иван. – Тут есть тихоеместечко, давай отведем ее туда.

Мужчины сопроводили меня в маленькую гостинуюи заботливо устроили там на диване. Дальше, честно говоря, в памяти полныйпровал.

Утром я очнулась в собственной кровати и немогла понять, и до сих пор не могу, каким образом добралась до поселка. Былострашно высовывать нос из комнаты и не хотелось смотреть свежие газеты. А нукак там фотки пьяной литераторши Виоловой?

Но никто не заметил конфуза. Машина моя мирностояла под навесом, на джипе не было ни малейшей царапины. Выходит, яухитрилась дорулить до поселка, не попав в переделку. Олег как раз в деньтусовки уехал в командировку, Томочка с семьей уже была на курорте, так что мойалкогольный зигзаг остался незамеченным не только журналистами, но и родными.Впрочем, мою фотографию разместило одно издание, однако это был очень приличныйснимок совершенно трезвой женщины, которая вручает букет виновнице торжества.Внизу под ним стояла подпись: «Великая Бустинова принимает заслуженныепоздравления от набирающей обороты Арины Виоловой».

Я тогда перекрестилась и постаралась забыть оконфузе. Но зачем мне сейчас прислали снимки?

Размышления прервал новый телефонный звонок.

– Видела? – прошептал голос. –Нравится?

– Симпатично, – одобрила я.

– Я знаю все!

– Что?

– Снимки посмотрела?

– Конечно.

– Отлично. Теперь станешь моей рабой.

– Кем? – вытаращила я глаза.

– Рабыней, – уточнил голос. –Начнешь выполнять мои приказы, иначе расскажу все!

– Что? – недоумевала я.

– Все.

– Вы о чем?

Голос зазвучал совсем уж зловеще:

– Не прикидывайся, а то очутишься укирпичной стены.

Я окончательно перестала ориентироваться вситуации.

– При чем здесь строительство?

– Ха-ха-ха, – издевательски произнессобеседник, – не о здании речь! Тебя расстреляют.

– В России мораторий на смертнуюказнь, – машинально уточнила я.

– Пожизненное заключение не лучше.

– Его к женщинам не применяют.

– Молодец, – одобрил голос, –хорошо подготовилась, в материале. Хочешь на зону? Лет этак на пятнадцать?

– Нет, – честно сказала я.

– Отлично, – прохрипелзвонивший, – тогда будем договариваться. Ждешь моих звонков и выполняешьприказы. Завтра, ровно в семь утра…

Я стряхнула с себя оцепенение.

– Не понимаю, кто вы, но шутка зашласлишком далеко, прощайте…

– Ты его убила! Думала, тебе это сошло срук? Ан нет, есть свидетель. Это я. Имею доказательства твоей вины, улики, знаюмотив. Начнешь выкобениваться – уедешь в солнечное место под названием Коми,поселишься в бараке. Писательница Виолова исчезнет с лица земли! Муженькатвоего выпрут со службы, родственничкам тоже достанется. Шум в газетах, суд,позор! Славная перспектива, не находишь? Ты теперь моя раба! Выбора у тебя нет!Или служишь мне, кланяясь, или жди синих птиц!

– Синих птиц? – очумело переспросилая, пытаясь справиться с внезапной головной болью. – Это кто? Кого убили?Что вообще происходит?

– Ха-ха-ха, – вновь очень четкопроизнес голос, – отвечаю последовательно. Первые – менты, волки позорные.А остальное… из пакета все вынула?

– Да, – закивала я.

– Чего тогда выделывешься? Читай газеты,и все поймешь.

Из трубки понеслись гудки – странныйсобеседник решил оставить обалдевшую Вилку в покое.