Королева мести, или Уйти навсегда - Марина Крамер Страница 29

– Я больше, чем охранник.

– Вот именно. Не подставляйся, я прошу тебя, я не переживу, если с тобой что-нибудь случится, уже не могу больше терять… – Она смотрела в серые глаза и понимала, что все, о чем бы она сейчас его ни попросила, останется не услышанным. Женька не менял принятых решений.

– Ты не потеряешь меня, потому что я твой на всю оставшуюся нам с тобой жизнь. И хватит про это. – Он поцеловал ее в губы, потом еще раз. – Я так люблю тебя, Маринка, если бы только слова такие были, чтобы выразить… Ты такая красивая у меня, как картинка прямо.

– Подхалим! – Марина вздохнула и, встав на цыпочки, дотянулась до его губ. – И за что я тебя, дурака, люблю?

– А за то, что я тебе все прощаю и делаю все, что ты захочешь. Пойдем в дом, холодно ведь. – И он утянул ее внутрь, прижав в прихожей к стене и покрывая жаркими поцелуями лицо и шею. – Моя ты сладкая…

– Папа! – заорал приползший из кухни на четвереньках Егорка, хватаясь за Женькины брюки и вставая на ноги. – Моя мамуя!

– О господи! – закатил глаза Хохол. – Не успеешь наедине с тобой остаться, как тут же претендент какой-нибудь возникнет!

– Мама, мама, на! – Егорка тянул к матери свои ручонки, пытаясь завладеть ее вниманием.

Марина взяла его на руки, чмокнула в щеку, поправила задравшуюся рубашку.

– Ну все, отвоевал? Доволен?

– Моя! – гордо заявил сын, победно глядя на стоящего рядом Женьку, и тот засмеялся:

– Вылитый Малыш, он тоже всегда забирал тебя у меня. О, вот только не плачь, я ж не со злом вспоминаю, – опередив ее слезы, заторопился Хохол, заметив прикушенную нижнюю губу.

– Я и не плачу.

– Вот и не плачь.

– Вот и не плачу! – рявкнула Коваль, толкая его в плечо, чтобы освободил дорогу. – Идем, Егорка, я с тобой поиграю.

Они засели в детской и около часа катали машинки, усадив в них зверей и всяких роботов, коих у Егора было просто неприличное количество. Женька не мешал им, понимая, что Марине необходимо отвлечься от мучающих ее мыслей и предчувствий, а кто, как не ребенок, мог помочь в этом? Егорка тоже был рад тому, что мама никуда не убегает, не торопится, а сидит на полу в его комнате и самозабвенно возится с его игрушками. Он то и дело подползал к ней и целовал то в щеку, то в руку, то просто прижимался всем тельцем и заглядывал в глаза.

– Ну что ты? – не выдержала Марина, усаживая его на колени. – Мы ведь играем с тобой, а ты отвлекаешься.

Егорка обнял ее за шею и затих. Его сердечко колотилось, как маленькая птичка, и Марине вдруг стало почему-то так жалко этого крошечного человечка, который хочет что-то сказать, но слов еще не знает, а чувств и эмоций у него уже полно. И ведь он о чем-то думает сейчас, что-то чувствует…

– Хочешь, я тебе книжку почитаю? – предложила она, вставая с пола и направляясь к книжному шкафу и вытаскивая с полки Егоркину любимую сказку о Колобке, которую он знал, кажется, наизусть.

Сев на диванчик, она усадила сына поудобнее и открыла книжку, погружаясь в мир лисичек-сестричек и зайчиков-побегайчиков. Егорка слушал внимательно, то и дело стукая ладошкой по толстой картонной странице. Марина не заметила, как он задремал, ткнувшись личиком ей в грудь. Тихонько переложив его в кроватку и укрыв покрывальцем, она на цыпочках вышла из детской, закрыв дверь. Если бы она могла остановить время и оттянуть момент встречи с двумя этими мерзкими уродцами…

Сев в кухне на высокий табурет, Коваль налила себе зеленый чай, бросила в него ломтик лимона и застыла над чашкой, подперев руками щеки. «Может, и в самом деле послушаться Беса и отдать то, что хочет его приятель? И пусть это будет его головной болью? Но ведь именно благодаря приобретению этой команды я оказалась на Кипре и встретила там своего мужа, которого считала погибшим… Если бы не это, мы с ним могли вообще больше не увидеться…»

Марина не могла расстаться с этой командой, уже не представляла, как без нее будут идти дела, там ведь ее племянник, в конце концов. Ну почему, почему из всех клубов во всех захудалых городах страны этот Кадет выбрал именно тот, в который вкладывала деньги она?

– О чем задумалась? – спросил Женька, входя в кухню с большими сумками, полными продуктов, – видимо, помог Даше, вернувшейся с рынка.

– Да все о том же. Жень, что мне делать, скажи? – Марина подняла на него глаза и ждала ответа, который, конечно, мало что решил бы.

– Я не могу давать тебе советов, ты их все равно не слушаешь. – Он поставил сумки на пол, отошел к окну и вынул сигареты. – Но, если честно, будь я на твоем месте, хрен бы отдал.

Коваль захохотала, спрыгнула с табурета и подошла к Хохлу, обняв его за талию. Он тоже улыбнулся и свободной рукой подхватил ее, усадив на подоконник и поднеся к губам зажженную сигарету. Марина затянулась, выпуская дым колечками:

– Вот видишь! А на меня орешь постоянно!

– Котенок, дело в другом – я мужик, а ты…

– А я – нет, но что это меняет? Где сказано, что раз уж я женщина, мне положено уступать все и по первому требованию? Почему кто-то считает, что он умнее меня? Только потому, что отсидел больше, чем я прожила? Это глупо.

– При чем тут… Просто ты всегда всем как бельмо в глазу – слишком молодая, слишком красивая, слишком самостоятельная. Мужики таких не любят.

– Ну да! То-то вас от меня палкой не отгонишь!

Женька опять улыбнулся и поцеловал ее в нос:

– Ну что ты как маленькая? Ведь прекрасно понимаешь, о чем речь, – да, иметь рядом с собой такую женщину по кайфу каждому, престиж и все такое, но делать с тобой дела – тут уж увольте, каждый мужик считает себя по определению умнее бабы.

– Это точно! Чем ничтожнее мужик, тем выше у него самомнение, – согласно кивнула Коваль, болтая ногами. – Мне раньше смешно бывало наблюдать, как какой-нибудь бестолковый коммерс, увидев меня впервые, начинал нести всякую чушь, считая, что баба все проглотит. И про низкие доходы, и про высокие ставки по налогам, и про несанкционированные выплаты ментам, сэсникам и пожарным… Блин, ну неужели я сама всего этого не знала? Тогда какой смысл был просить «крышу», если денег якобы нет? У меня что, фонд бесплатной поддержки лохов?

– Я слышал, ты никому никогда не скидывала.

– Еще чего! Скинь одному, потом другому, а там, глядишь, уже тенденция! Поэтому я могла только повысить, а скинуть – извините!

– Ух и злючка! А сын-то где? – спохватился вдруг Женька.

– Спит у себя. Читали-читали книжку да и уснули. Плохо, что до обеда выспится.

Марина спрыгнула с подоконника и взяла со стола очищенную морковку, хрустнула ею и протянула Женьке:

– Будешь?

– Не хочу, я ж не заяц.

– Скажите пожалуйста! – Она заставила его все-таки откусить кусочек, как он ни сопротивлялся. – Вот так, и нечего упираться.