Обратный счет - Марина Зосимкина Страница 29

Сюрпризы посыпались сразу же. Киреева представляла себе эту квартиру совсем иначе. Надежда Михайловна думала, что квартира у Лапина двухуровневая, с винтовой лестницей, торчащей посредине огромной гостиной, словно ножка гигантского опенка, и антресолями, огороженными ажурными перилами, огибающими весь периметр второго этажа. Или у него пейнтхаус с ломаным застекленным потолком, как в дачных теплицах, где трудолюбивые москвичи по весне высаживают кабачки и помидоры. Или просторная и холодная студия в стиле хайтек, метражом превышающая Старую площадь, с подушками на полу вместо кресел и с барной стойкой посередине. Однако квартира у него была самая обычная, человеческая, правда, очень просторная, да и восьмиэтажный современный домик был сложен из кирпича, а не облицован им.

На звонок Лапин открыл дверь сам и отошел в сторону, пропуская Надежду в широкий холл. Прислугу или отпустил, или она у него приходящая. Вид немного взъерошенный, как будто волновался. Ну правильно, ему же на свадьбу дочери сейчас ехать, в банкетный зал гостиницы «Националь». А в остальном — обычный домашний вид, толстовка и джинсы.

Второй сюрприз подстерегал ее по дороге в глубь квартиры. Дверь в комнату слева затряслась под мерными глухими ударами и послышалось настойчивое подгавкивание сиплым баритоном. Ну вот, здрассте. Это с нашей-то аллергией.

Надежда моментально зажала двумя пальцами нос и ускорила шаг, но все-таки не успела. Каким-то образом собака Лапина оттянула створку на себя, и на Надю уставилась умная и наглая морда уличного негодяя.

Надя хорошо помнила это чудовище, однако совершенно не ожидала его увидеть. Не только здесь, но и вообще.

Она повернула голову в сторону хозяина квартиры, но тот невозмутимо впихнул коленом собачью морду внутрь и дверь за ней плотно прикрыл, повернув рукоятку вертикально. Раздалось недовольное ворчание, на которое Лапин не обратил никакого внимания.

«Как же так, — размышляла Надежда, переступая ногами в мохнатых шлепанцах по направлению к дальней комнате, предположительно — хозяйской спальне, — я хорошо помню эту историю. И всех собак тогда вывезла спецмашина для дальнейшей утилизации».

Это было прошлой зимой. Собаки, которые толклись стаей у выхода на автостоянку, принадлежащую бизнес-центру, всем порядком надоели, потому что имелись в этой стае несколько совсем уж склочных псов, но люди терпели. Потому что жалко. Даже подкармливали. А потом случилась какая-то неприятная история с финансовым директором. Чуть не покусали его, что ли, хотя, скорее всего, просто дружно облаяли. Вот он и подал Лапину докладную записку с просьбой за счет корпорации пресечь и оградить. Лапин наорал тогда на Исаева за то, что он подсовывает ему какую-то хрень, имея в виду его докладную, а потом сказал, что разберется. На следующий день приехал зловещий фургон с решетчатой дверью и всех собак отловили.

Значит, не всех? Этого, черного, как антрацит, внука добермана и австрийской гончей пригрел сердобольный Иван Викторович? Или они у него все тут в квартире тусуются, только ведут себя тихо? Занятно.

Вот тебе и монстр-рабовладелец. С другой стороны, тираны, они ведь зачастую сентиментальны. Наш, видимо, не исключение.

Интересно, а кто во второй комнате? Обезьяна шимпанзе, которую злой подросток держал на ржавой цепи и кормил тухлой капустой, пока Лапин не выменял ее на новенький айфон? Крокодил с культей вместо правой передней лапы? Или одноглазая кошка с выводком котят, которая замерзала в ледяном сугробе? Надежда хмыкнула. В отличие от тирана Лапина она сентиментальной не была.

Дверь во вторую комнату была приоткрыта, и Надежда, естественно, завернула в нее, будто решив, что ей туда и надо. «Фигасе», — чуть не произнесла она вслух, оказавшись там.

Помещение было просторным и потому казалось почти пустым. В комнате ничего не было, если не считать компьютерного стола с большим монитором на нем, музыкального центра на низкой тумбе и удобного кресла у окна, в котором, наверно, приятно по вечерам сидеть и слушать классическую музыку. Или что слушает, сидя в кресле, Лапин? «Прощание славянки»? Видимо, это его кабинет.

Она бы так и решила, что кабинет, если бы не повернула голову в другую сторону, отметив периферийным зрением, что там, у стены, сейчас несколько заслоненной раскрытой дверной створкой, имеется что-то еще. И увидела прикрепленную к потолку стальным кронштейном массивную боксерскую грушу. Груша слегка покачивалась на тросе, как будто только совсем недавно ее оставили в покое. Это была не новенькая груша, приобретенная для понтов, а груша-ветеран, с белесыми потертостями на кожаных швах, и хорошо различимыми вмятинами на теле. Рядом с ней на стене висела пара таких же не новых боксерских перчаток.

Левее груши размещалась штанга, установленная на массивных подставках тренажера. И сам тренажер. Тренажер и штанга — это все не так интересно. А вот боксерская груша почему-то привела Надежду в замешательство… Она прищурилась близоруко. На стене, рядом с перчатками, в простой деревянной рамке немного вкривь висела фотография четырех пацанов в полевой армейской форме, облепивших броню бронетранспортера. В одном из них она рассмотрела знакомые черты, но был он тощий и почти черный от загара. А сам бронетранспортер стоял на фоне белых минаретов, и Надя почему-то решила, что это отнюдь не мирный город Душанбе.

Сюрприз. Еще один. Разве может денежный мешок, скрывающий внутри бесформенных костюмов обмылок брюха и вялые конечности, свирепо месить боксерскую грушу пока из нее тонкой струйкой на пол не посыплется песок? Или будет вешать на стену старую черно-белую фотографию, где он снят с армейскими друзьями?

Она повернула голову и наткнулась на его взгляд. Лапин смотрел на нее. Иронично? Насмешливо?

И тогда она вдруг увидела. Она увидела рядом с собой… Как это теперь говорят?.. Мачо. Матерого мачо. Это открытие ее сбило с толку и привело мысли в смятение, но одновременно и включило внутренний рубильник, от времени запылившийся. Брутальные мужчины всегда пробуждали в ней алчность. Не корысть, а алчность. Ни к любви, ни к простому сексуальному интересу таковое чувство отношения не имело. Скорее к спорту или коллекционированию. Коллекция Киреевой, правда не такая большая, как ей приписывала завистливая молва, пополнялась в последний раз давно. Надежда думала, что к собирательству уже охладела, и этот всплеск азартного предчувствия победы тем более ее удивил. Потому что ее коллекция состояла из побед.

Жажда победы возникала у нее, только если мужик сам напрашивался, чтобы его наказать, то есть был несносен и строптив, разговаривал не столько грубо, сколько высокомерно и имел завышенную самооценку. Естественно, он должен быть не вульгарным трамвайным хамом, коих пруд пруди, а в нем должно иметься что-то такое, чему завидуют другие мужики и пускают слюни бабы. То есть трофей должен быть во всех отношениях достойным.

Одержать победу над мягким, как пластилин, инфантильным слабаком, невелика честь. А с бабниками она даже на соседних стульях не садилась. Циничные придурки, хоть флюидов и много испускают.

Но, для справочки, Надежда никогда не опошляла свой чистый спорт финальной близостью. Никаких кроваток в перспективе побежденной стороне не светило. Потому что понятно, что до кроватки ты ему королевна, а после — просто удобная подушка. Или подстилка, которой при необходимости можно наполировать штиблеты, и подстилка не пикнет.