Спектакль для одного зрителя - Марина Серова Страница 29

После окончания выступления Багирова Лариса освободилась, и мы спокойно побеседовали, сидя за ресторанным столиком.

Подошедший официант принес нам жаркое из курицы по-гянджински и кофе самбук с плавающими на поверхности зернышками. Лариса была слегка навеселе, но это вызвано скорее не жаждой удовольствий, а желанием заглушить страх.

— Она приходила вчера снова, — сказала Виноградова. — Меня буквально трясет после разговора с ней. Она угрожала мне оружием, пистолетом, который лежал в ее сумочке. Говорила, что я должна одуматься и не жадничать. В противном случае мне не поздоровится.

— Что ты ей ответила?

— Сначала я послала ее, а потом… — Виноградова замялась. — Короче, она спокойно, холодным тоном, сука такая, сказала, что, если сегодня не будет пяти тысяч долларов, она позвонит маме и скажет, что у нее дочь — проститутка. Свинья! Я всегда знала, что она шалава, но чтобы такая тварь…

Бену оставалось только молчать и укоризненно покачивать головой.

— И на чем вы порешили? — спросила я.

— Она дала мне номер телефона, по которому я должна позвонить и сказать свое окончательное решение. Вот он! — Лариса вынула из сумочки смятую бумажку, на которой был записан семизначный номер.

— Она не говорила, что это за номер?

— Нет.

Я вздохнула и переписала номер в свою записную книжку.

— Лариса, ты у нас личность артистическая, — после некоторой паузы сказала я. — Давай разыграем маленький спектакль.

— Что вы предлагаете? — Виноградова манерно затянулась сизым дымом «Мальборо».

— Я хочу, чтобы ты сейчас же позвонила по этому номеру.

— И что я должна сказать?

— Дорогая моя, разыграй из себя запуганную и затравленную, всю на нервах женщину, которая легче расстанется с деньгами, чем позволит себе убить свою мать сообщением доброжелателя, компрометирующим дочь.

— А что потом?

— Потом мы схватим гражданку Лисицыну и отправим куда следует. Все очень просто…

Виноградова посмотрела на меня взглядом, полным надежды. Она встала из-за столика, и мы вместе с ней пошли к телефону.

Трубку на другом конце провода сняли довольно быстро. Виноградова, рыдая и постоянно сморкаясь, нервно покашливая, как покорная овечка, согласилась отдать нажитое честным трудом своей бывшей сопернице. Но на том конце провода, видимо, засомневались, зевнули — это было слышно — и хладнокровно заявили:

— Ты что, сука, залохушку меня держишь? Ты что мне гонишь? Запомни, тварь, если мусоров на хвосте приведешь, я пацанов в России натравлю — они там всю твою блядскую семейку вырежут.

«Да-а, — мысленно протянула я, — поистине актриса!» Такой лексикон прямо-таки для социального подвала, а не для звезды театральной сцены. Хотя, с другой стороны, Лисицына и сама не бог весть из какой семьи. Так что интеллигентности набраться было особенно негде.

В ответ на такие крайне радикальные сентенции Виноградова, как и было предусмотрено нашим сценарием, громко разрыдалась и заверила Лизу, что ни с какими ментами она дела не имеет и хочет лишь одного: чтобы их с матерью оставили в покое.

Похоже, Лиза поверила. Они договорились о встрече в кафе «Наргиз», в том самом, где старый профессор Гусейн Исмайлов и встретил свою несостоявшуюся супругу с очередным кавалером. Рандеву было назначено на двенадцать дня.

Сомнений, в принципе, оставалось все меньше и меньше. Я была почти уверена, что Лиза вместе со своим молодым человеком живет сейчас в гостинице «Нахичевань». И у меня был выбор — либо предпринимать какие-то действия прямо сейчас и вытаскивать ее из гостиницы, либо ждать до завтра, чтобы, так сказать, брать ее на месте преступления. И можно было подключить азербайджанскую полицию, поскольку состав преступления, в принципе, был налицо — шантаж, да еще с угрозами.

Но окончательное решение относительно вмешательства полиции я решила отложить до утра. А пока…

Я поблагодарила Виноградову за хорошую актерскую работу, и мы вернулись за столик, где нас ждал Бен. Он попивал кофе и смотрел на сцену: там вовсю шел стриптиз.

— Ты особенно-то не заглядывайся, — пошутила я.

— А что такого? — удивился Лисовский. — Я тоже живой человек и, видно, совсем скоро стану свободным мужчиной.

— Неужели разведешься со своей Клеопатрой?! — с пафосом воскликнула Виноградова. — А ведь какая была любовь, какое обожание! Ну, прямо-таки розы страсти и шипы…

Бен презрительно посмотрел на Виноградову, на что та ответила не менее выразительным взглядом.

Она даже сделала какой-то неопределенный жест в его сторону, я же поспешила погасить совершенно несвоевременный инцидент и предложила:

— Давайте лучше пить кофе!

Бен и Лариса пожали плечами и, отвернувшись друг от друга, сделали вид, что их визави отсутствует.

Примерно с минуту мы сидели в молчании.

— Кофе издавна считается напитком любовников, — вдруг примирительно сказала Виноградова. — Например, у сирийцев есть так называемый геджаский кофе. Он очень невкусный и на вид напоминает осадок. Секрет его приготовления знают лишь некоторые сирийские племена. Однако пьют его для того, чтобы повысить потенцию. В Париже даже есть своего рода достопримечательность — кафе «Прикоп», где подавали этот кофе. Там бывали знаменитые кофеманы: Дидро, Руссо, Бомарше… А Бальзак, знаете ли, мог выпить чуть ли не пятьдесят чашек в день.

— Это слишком большая нагрузка на сердце, — прокомментировал разглагольствования Ларисы Бен.

— Да, для нас это не слишком нужная информация. У нас все происходит более естественным способом, — поддержала я его, ласково заглянув в глаза.

— А что, теперь между вами началось? — съязвила Виноградова, перехватив мой взгляд.

— Свято место пусто не бывает, — изрек банальную фразу мой одноклассник.

— Это ты, что ли, у нас святой, Дмитрий Лисицын? — снова начала задираться Лариса. — Скоро, наверное, нимб образуется вокруг головы. Правда, пока там просматриваются утолщения иного характера… более свойственные некоторым животным, оленям например… — Виноградова манерно хихикнула.

Бен покраснел и сжал кулаки. Было видно: он готов броситься с кулаками на эту бесстыжую стриптизершу, бывшую некогда театральной актрисой. Я сжала его руки под столом, давая понять, что призываю к спокойствию и выдержке.

— Кажется, нам пора, — поднялась я со стула. — Да и тебе перед завтрашней встречей с нашей подругой надо отдохнуть как следует. Смотри не проспи, в двенадцать нас ждут серьезные дела.

Мы поднялись из-за столика, и Бен, не попрощавшись с Виноградовой и обратив свой взгляд в другую сторону, пошел к выходу. Следом за ним пошла и я.