Там, где обрывается жизнь - Михаил Март Страница 29

— Я перекопал дело от корки до корки. Не за что зацепиться. В лучшем случае, Вику можно привлечь к делу как свидетеля, — все так же тихо сказал Вербицкий.

— Изучи историю жизни ее шофера. Валериан Васильевич Ухов. Он не с неба свалился, случайных людей в окружении Вики нет и быть не может. Что касается фотографий и записей, то их делал Рудольф Карцев. В его фотолаборатории есть много любопытных негативов. Опытные репортеры предпочитают снимать на пленку. Свиридов должен знать, о ком я говорю.

— Почему ты раньше не сдал нам статуэтки и винтовку Вэла? — спросил Вербицкий.

— Их рано трогать, — уверенно ответил Олег. — Тебе же нужны факты, а их пока не хватает.

— Вика может не вернуться. Последние ягнята сидят перед ее волчьей пастью. Она перегрызет им глотки и успокоится.

— Такой капитал без присмотра не оставляют, она вернется.

— Руководить марионетками можно с другого конца света, Олег. Примеров тысячи.

— В России остался еще один наследник — третья жена старика. Она дождалась своего часа. Я видел ухмылку Вики, когда речь зашла о Валентине Кайранской. Предстоит еще один поединок, мы можем стать его свидетелями. Вика вернется в Россию, чтобы расставить все точки над «i».

— Предлагаешь ждать?

— Подчищай хвосты. Займись жизнеописанием Вэла и познакомься с Рудиком, много интересного узнаешь. А я сегодня вылетаю в Барселону, но вмешиваться не собираюсь. Слишком поздно.

* * *

Вика зашла в полутемный гостиничный номер третьеразрядного отеля, в таких редко селятся туристы и отдыхающие курортники. Придорожный отель был расположен далеко от моря и рассчитан на ночевку шоферов продуктовых фургонов или автостопников, путешествующих с небольшим рюкзачком за спиной. Юрий сидел в кресле-качалке перед открытой дверью балкона и пил сухое вино, поглядывая на звезды.

— Твой брат умер час назад. Юрий оглянулся:

— Причина смерти?

— В больницу привезли не того покойника. Халатность. В пригороде произошла мафиозная разборка, и в больницу доставили двенадцать жертв. Кто-то еще был жив, кого-то сразу отправили в морг. Один из умирающих мог стать донором Аркадия, его и отправили в транспланталогический центр.

— Но это оказался не тот…

— Сердце покойника пригодно к пересадке в течение очень ограниченного времени, и повторные анализы делать не стали. Аркадий умер через тридцать семь минут после пересадки. Виноватых искать бесполезно, могли ошибиться санитары.

— И что теперь?

— Врачи высказали свои соболезнования. Труп будет переправлен в Россию, Аркадия похоронят рядом с отцом. У твоего отца не осталось наследников.

— Ты забыла обо мне.

— О тебе невозможно забыть. Все дело в том, что ты в федеральном розыске, твоя причастность к убийству Галины доказана. Ты будешь арестован, как только спустишься с трапа самолета. Тебя ждет колония строгого режима, а не наследство.

— Ты это серьезно?

— Более чем… И еще. У тебя кончается виза, ты не можешь оставаться в Испании, здесь суровые законы. Тебя депортируют. Все, что ты можешь сделать — это пересечь Гибралтарский пролив на грузовом судне и доплыть до марокканского Танжера. Там не такие жесткие законы, а в порту всегда нуждаются в грузчиках.

— Потрясающая перспектива.

— Увидишь жизнь такой, какая она есть. Может, тогда из тебя получится писатель. Если выживешь. Твое сердце не многим лучше, чем у отца и брата.

— Значит, все, что ты говорила, — ложь? Все подстроено тобой. Но почему? С какой целью?

— Я оставила тебя живым, потому что ты раскаялся. Мне попалась в руки твоя рукопись романа «Жизнь — обман». Ты писал его от первого лица и не мог себе простить соучастия в убийстве. Издателям твоя история не понравилась.

— Всего лишь фантазия автора.

— Может быть. А если у этой истории были свидетели?

— Не было никаких свидетелей.

— Тогда я расскажу тебе, как все было. Двадцать четыре года назад, когда тебе исполнилось семнадцать, а Аркадию девятнадцать, ваш сумасшедший отец учил вас жестокости и безнравственности. Он хотел вырастить из вас хищников, которые первыми кидаются на жертву и перегрызают ей горло. Из Аркадия он сделал зверя. С тобой получилась промашка. Итак, вернемся в тысяча девятьсот восемьдесят четвертый год.

4

Двадцать четыре года назад

Окраина небольшой деревушки, за коровником одинокий дом. Женщина лет тридцати возилась в огороде, когда увидела подъезжавший джип. По тем временам такие машины были редкостью. Она бросилась в дом.

Очаровательная девочка лет двенадцати гладила белье в огромной, практически пустой комнате. Там действительно не было почти ничего, но много пустых бутылок.

— Вика, доченька, быстро лезь на чердак и не высовывайся, что бы здесь ни происходило. Если с тобой что-то случится, тогда моя жизнь прожита зря!

Девочка испуганно смотрела на мать.

— Беги, Вика. Каждая секунда дорога.

Вика побежала к стремянке, приставленной к стене, поднялась по ней наверх, открыла люк и забралась на чердак. Люк закрылся. Женщина тут же убрала стремянку за печь.

Двери распахнулись. В дом вошли трое. Мужчина лет под сорок и два парня, которым и двадцати не исполнилось. У младшего еще усы не пробились.

— Ну вот, голубушка, я тебя и нашел. Сколько же лет на это ушло! Но от меня не спрячешься.

— Убирайся вон из моего дома, мерзавец!

— Ты все еще носишь мою фамилию, мне это не нравится. Я решил разрубить этот узел.

— Не пугай, я тебя не боюсь. Развода ты не получишь.

— Он мне не нужен, я буду вдовцом. Мне не привыкать.

Дмитрий вышел на середину комнаты, поставил табуретку, встал на нее и выкрутил лампочку из патрона. Абажура не было.

— Крепкий проводок. — Он подергал за электрический шнур. — Тебя выдержит.

Женщина бросилась к двери, но парни преградили ей путь.

Вика стояла на коленях и смотрела в щель между досками. Под коленкой что-то шевельнулось. Девочка вздрогнула. По чердачному полу проходил электрический шнур, за который дергал мужчина в комнате. Шнур через керамический цилиндр в центре чердака уходил вниз. Девочка не понимала, что происходит.

Мужчина спрыгнул с табуретки и подставил вторую.

— Прошу. Эшафот для леди готов! От судьбы не убежишь, Кристина.

Двое парней подвели женщину.

— Я проклинаю тебя, Дмитрий, и весь твой род!

— Одним проклятием больше, одним меньше. Полезай на стул:

Кристина повиновалась.

Дмитрий встал на другой табурет и завязал узел на шее женщины. Провода едва хватало, и он сильно натянулся.