Пух и прах - Эд Макбейн Страница 29

– Так, напомните, у Ла-Брески приводы в полицию имеются?

– Нет, сэр.

– А у Калуччи они были после того, как он откинулся?

– Надзорный инспектор утверждает, что нет, – отозвался Мейер.

– А кто такой Дом, который звонил Ла-Бреске в четверг вечером, установить удалось?

– Нет, сэр, – покачал головой Берт.

– Это потому, что Ла-Бреска срисовал тебя, когда ты вел за ним наблюдение. Правильно я понимаю, Клинг?

– Да, сэр. Совершенно верно.

– А чем Браун сейчас занимается? Все еще сидит на прослушке?

– Так точно, сэр.

– Наших осведомителей подключали?

– Нет, сэр, пока нет.

– А чем, черт подери, вы занимались? – всплеснул руками Бернс. – Вы работать будете или нет? Нам к полудню надо отдать пятьдесят штук. Сейчас уже четверть одиннадцатого! Когда вы собираетесь…

– Сэр, мы пытались выйти на Калуччи, – вздохнул Мейер. – Надзорный инспектор дал нам его адрес, мы отправили туда человека. Квартира съемная, хозяйка говорит, что Калуччи как ушел вчера утром, так больше и не появлялся.

– Естественно! – рявкнул лейтенант. – А вы чего ждали? Ла-Бреска и Калуччи побарахтались вдвоем в постельке с этой блондиночкой и теперь планируют, как им половчей завалить Скэнлона, а мы еще не придумали, где взять пятьдесят тысяч отступных. Подключите Колченогого Дэнни или Жирного Доннера – вдруг они знают, что за Дом пару недель назад крупно попал на бабки. И как он мог попасть? Проигрался на ставках? Был какой-то чемпионат?

– Все сделаем, сэр.

– Ладно, давайте за работу, – отрывисто произнес Бернс. – Кроме Кареллы, с Колченогим Дэнни кто-нибудь работает?

– Никак нет, сэр.

– А кому стучит Доннер? – нахмурился лейтенант.

– Мне, сэр.

– Тогда немедленно свяжись с ним. Понял, Уиллис?

– Непременно, сэр. Если он только не уехал во Флориду. На зиму он обычно переезжает на юг.

– Прелестно, – проворчал Бернс. – Наши стукачи, словно перелетные птицы, нежатся на югах, а мы тут пытаемся изловить компанию маньяков-убийц. Ладно, Уиллис, давай действуй, не стой столбом.

– Есть, сэр, – отчеканил Уиллис и вышел из кабинета.

– Так, а теперь рассмотрим другую версию, – продолжил лейтенант. – Что, если мы имеем дело с Глухим? Боже мой, как бы мне хотелось, чтобы это был не он. Надеюсь, что это все-таки Ла-Бреска с Калуччи и этой светловолосой кралей, которая прошлым вечером увела Ла-Бреску прямо у тебя из-под носа, Мейер…

– Так точно, сэр.

– Я поговорил с начальником полиции, с заместителем мэра и самим мэром. Мы приняли следующее решение. О выплате пятидесяти тысяч долларов не может быть и речи. План такой. Мы попытаемся задержать любого, кто заберет жестяную коробку. Возможно, на этот раз у нас в руках окажется ниточка, которая приведет нас к убийце. Кроме того, мы должны выделить охрану Скэнлону. На этом пока все. Значит, так: двоим поручаю установить наблюдение за скамейкой. Остальные займитесь приманкой. Чтобы сегодня же у меня здесь сидел подозреваемый! Будем его допрашивать, пока не посинеет! А чтобы он вдруг не начал орать о своих правах, заранее позаботьтесь об адвокате. Чтобы сегодня же взяли след! Вам все ясно?!

– Так точно, сэр, – ответил Мейер.

– Так точно, сэр, – эхом повторил Клинг.

– Уверены, что можете установить наблюдение за скамейкой, приготовить приманку и при этом не обгадиться, как во время слежки?

– Уверены, сэр, все сделаем как надо.

– Тогда принимайтесь за дело! С пустыми руками можете не возвращаться.

– Есть, сэр, – дуэтом сказали Мейер и Клинг.

С этими словами оба детектива вышли из кабинета.

– Так, теперь с тобой. – Бернс повернулся к Хоузу. – Что думаешь насчет наркоманки, которая была в комнате убийцы?

– Думаю, он специально позвал ее к себе, – промолвил Коттон. – Хотел быть на сто процентов уверен, что она обдолбается и будет в отключке, когда ему придет время стрелять.

– В жизни не слышал подобного бреда, – фыркнул Бернс. – Выметайся отсюда к чертовой матери! Помоги Мейеру с Клингом, свяжись с больницей, узнай, как там Карелла, устрой еще одну засаду на тех двух подонков, что его отделали, короче, займись уже чем-нибудь, ради бога!

– Есть, сэр, – ответил Хоуз и вышел из кабинета.

Энди Паркер, разбуженный глухими голосами детективов, получивших выволочку, отер рукой лицо, высморкался и произнес:

– Маляры просили передать вам привет. Они все сделали и ушли.

– Слава богу, – вздохнул Мейер.

– Кстати, тебе звонили из прокуратуры, – добавил Энди.

– Кто именно?

– Ролли Шабрие.

– Когда? – вскинулся Мейер.

– Кажись, с полчаса назад.

– Почему меня не позвал?

– По-твоему, мне надо было вломиться в кабинет к лейтенанту во время летучки? – изумился Паркер. – Нет уж, спасибо.

– Я ждал этого звонка, – промолвил Мейер и поспешно набрал номер Шабрие.

– Кабинет мистера Шабрие, – произнес бодрый женский голос на другом конце провода.

– Бернис, это Мейер Мейер из восемьдесят седьмого участка. Я тут узнал, что мне звонил Ролли.

– Совершенно верно, – согласилась Бернис.

– Ты не могла бы меня с ним соединить?

– Он уже уехал и сегодня больше не появится.

– Что значит «больше не появится»? – удивился Мейер. – Сейчас только начало одиннадцатого.

– Ну… – немного замялась Бернис, – просто никто не любит работать по субботам.

* * *

Черная жестяная коробка с пухлой «куклой», сооруженной из пятидесяти тысяч клочков газетной бумаги, лежала в Гровер-парке прямо посередине третьей по счету скамейки, стоявшей на дорожке, которая брала начало от Клинтон-стрит. На скамейку ее водрузил детектив Коттон Хоуз. Перед тем как пойти на задание, он натянул на себя термобелье, два свитера, пиджак с брюками и ухогрейки. Хоуз был профессиональным лыжником. Ему доводилось ходить на лыжах, когда максимальная дневная температура не превышала минус двадцати, а минимальная опускалась до минус тридцати пяти. Хоуз помнил, как у него немели от стужи руки и ноги, как он стремительно летел на лыжах вниз по горному склону. Быстрей, быстрей вперед – не потому, что спуск доставлял ему удовольствие, не ради спортивных рекордов, а чтобы быстрее добраться до костра в лагере, прежде чем он превратится в сосульку и разлетится на тысячу льдинок. И все же Хоузу казалось, что он никогда в жизни так не мерз, как сейчас. Работать по субботам само по себе неприятно, а уж когда тебе вдобавок приходится торчать на морозе, от которого кровь стынет в жилах, – так это вообще кошмар.