Интимные услуги - Наталия Левитина Страница 29

Татьяна Васильевна схватилась за сердце:

– Катя! И до этого дошло! Это ужасно, что я скажу твоим родителям? А если он передумает, кто же тебя теперь возьмет замуж такую! Вон в газетах девицы, которые ищут работу, пишут: «Интимных услуг не оказываю». А ты, получается, оказываешь. И полы моешь, и за попку тебя можно ущипнуть, и в кровать уложить. Поиграет он с тобой, Екатерина, и бросит.

– Да нет же, тетя, – разозлилась Катюша, – ты все как-то ужасно извращаешь! Вот смотри, шуба. Вот браслет с бриллиантами. Стал бы он мне делать такие дорогие подарки? Он на руках меня носит, и скоро мы поедем в Краснотрубинск знакомиться с родителями.

– Он стар для тебя! Ему сорок два года!

– Он хороший! Чудесный, умный, добрый!

Тетка и племянница вдвоем не сумели бы составить элементарного силлогизма: одна вела разговор о возрасте, другая – о душевных качествах.

Татьяна Васильевна не унималась, чувствуя свою ответственность за девочку, попавшую в цепкие объятия старого развратника.

– Посчитай-ка, сколько ему лет будет, когда тебе исполнится всего тридцать восемь? Ты будешь женщина в самом соку…

– А он будет уже лысый, и я буду целовать его в лысину и делать массаж пяток. И все, все, все, не приставай ко мне. Я все сама решила! Я тебе через пол-Москвы везла подарок, едва не надорвалась, а ты даже чаем не угостила любимую племянницу! На, держи!

Катя сунула в руки Татьяны Васильевны большой яркий пакет из плотной блестящей бумаги, где покоился заботливо выбранный в фирменном магазине костюм для женщины пятьдесят четвертого размера, и, прежде чем морально устойчивая родственница успела гордо отвергнуть подношение павшей племянницы, хлопнула дверью и выбежала из квартиры.

Но вечером расстроенную Катерину ожидал новый сюрприз – лингвистический. Она убедилась, что тот скачок в изучении иностранных языков, о котором она рассказывала Андрею, наконец-то произошел.

К Олегу, который после смерти жены стал вести более светский образ жизни, стал быстрее убегать с рабочего места и чаще предаваться развлечениям, нагрянула подруга молодости Анна Витальевна, роскошная сорокалетняя дама, и ее друг – немец, свободно говорящий кроме немецкого еще и на английском.

Гости оценили Катины способности – иностранец с пещерным чавканьем поедал пельмени с уксусом, а мадам изящно прокалывала вилочкой котлету и понимающе подмигивала Олегу.

Немец произнес на родном языке длинный вопрос гастрономического содержания, и Катя машинально ответила ему на английском, не задумываясь и не напрягаясь. Немец удовлетворенно хрюкнул и громко сглотнул новый пельмень. Катя застыла от удивления: ей показалось, что и вопрос и ответ прозвучали на родном и понятном русском.

– Девочка к тому же полиглотка, – притворно восхитилась Анна. – Олег, где ты нашел такого всесторонне развитого ребенка? Чудо!

Олег гордо взглянул на свое сокровище. Катя вспыхнула, а Анна долго изучала ее, как будто прикидывая, какие еще специфические таланты скрывает прелестная оболочка.

– …Прогресс, несомненный прогресс, – ликовал Олег в кровати. – Зачем тебе репетитор, мой котенок, ты уже запросто разбираешься в семимильных немецких выражениях. Сейчас я кое-что с тобой сделаю, моя душистая развратная малютка.

– Я не малютка, и не развратная.

Катя неистово отбивалась подушкой. Бесхитростно расставшись с невинностью, она теперь перед каждой новой встречей в простынном интерьере пыталась компенсировать свою уступчивость воинственными выходками. Олег получил подушкой по голове и упал, якобы обессиленный.

– Какой же ты красивый, крепкий, – нежно ворковала Катюша, горячим шелковистым ужом заползая к нему на грудь. – Мышцы здесь, и здесь, и здесь.

– Еще раз. пожалуйста.

– Разбежался. Почему ты сам не говоришь со мною по-немецки? С этим иностранцем говорил!

– О Господи, у ребенка и в кровати учеба! Как ты любишь учиться!

– Если бы я не любила учиться, ты лежал бы в кровати около девушки с веслом. Гипсовой и холодной от страха. Ну, без весла.

– Ладно. Я не говорю с тобой по-немецки, потому что меня пугает твое произношение. Это что-то невыносимо ужасное.

– Ах, – задохнулась от гнева Катя и снова ухватилась за подушку.

Двадцатичетырехлетняя пауза между рождением Олега и Катерины, которая так тревожила Татьяну Васильевну и, наверное, повергла бы в ужас Катиных родителей, совсем не мешала разновозрастным любовникам очень практично использовать ночные часы. Зрелость Олега в сочетании с полным отсутствием сексуального образования у Катерины (и, следовательно, отсутствие шор и комплексов) приносили удивительные плоды: впервые за долгие годы напряженной бизнесменской деятельности Олег Кириллович вступил в затяжную полосу опозданий на работу. Подчиненные были шокированы. Они могли бы объяснить его круги под глазами внезапно объявившейся болезнью или кризисом середины жизни, но эта версия как-то не вязалась с приподнятым, веселым настроением шефа и постоянной улыбкой на лице. Раньше такое сотрудники видели не часто.

* * *

Андрей притормозил около ресторана «Анна». Максим, щелкнув кнопкой автореверса, переключил кассету в магнитофоне на другую сторону.

– Ох как круто! – сказал Андрей. На противоположной стороне улицы остановился шестисотый «мерседес».

– Где, что? – завертел головой Максим. Близорукость часто мешала ему видеть некоторые подробности пейзажа, а любознательность журналиста не позволяла мириться с этой несправедливостью. – Что круто? Где?

– Машина крутая, не то что у нас, – пожаловался Андрей. – О!

Из «мерседеса» выпорхнула девушка в жемчужно-голубой норковой шубе до пят. Тяжелые, блестящие волосы, – несмотря на декабрьский мороз, не были спрятаны под банальным головным убором и свободно лежали на плечах.

– Куколка, надо же, – заметил Максим, поправляя очки и приклеиваясь взглядом к красотке. – Лет пятнадцать, наверное, дочь какого-нибудь коммерсанта из новой аристократии. Для любовницы слишком молода.

– Да это же Катерина! – изумился Андрей. – Радистка Кэт. То есть домработница.

– Домработница? За что ее так прозвали? Партийный псевдоним?

– Ты слеп, как крот. Приглядись! Катерина, домработница Бергов, которую мы подвозили. Правда, тогда на ней была менее роскошная шуба.

Теперь изумился Максим:

– Красноглазый сморчок, который непрерывно хлюпал на заднем сиденье? Не может быть! Да, действительно она! Фантастика! Как меняет женщину одежда и хорошее настроение.

– А вот и владелец шубы. Несчастный муж жены-самоубийцы.

– А вид у несчастного мужа прямо-таки ликующий.

– Еще бы, такую малышку отхватил. Наливное яблочко. Ей восемнадцать.

– Не может быть!

– В провинции созревают позже. Кстати, она из твоего любимого Краснотрубинска.