Заколдованный замок. Сборник - Эдгар Аллан По Страница 28

Большой буревестник размером не уступает альбатросу, плотояден. Его часто называют костоломом или скопяным буревестником. Эта птица не боится людей, и ее мясо, должным образом приготовленное, вполне можно употреблять в пищу. В полете она иногда опускается к самой поверхности воды, раскинув крылья и как будто не шевеля ими и даже не прикладывая никаких усилий.

Альбатрос — одна из самых крупных и хищных птиц Южного океана. Он относится к роду чаек, охотится в полете и на землю опускается исключительно для выведения потомства. Между альбатросами и пингвинами существует какая-то удивительная дружба. Гнезда они строят исключительно однообразно, причем с таким расчетом, чтобы это было выгодно обоим видам: гнездо альбатроса размещается в середине небольшого квадрата, образованного гнездами четырех пингвинов. Мореплаватели называют такие гнездовья колониями. Есть много описаний этих колоний, но так как не все мои читатели могли видеть их собственными глазами и поскольку мне еще не раз придется упоминать пингвинов и альбатросов, будет не лишним подробно описать их образ жизни и гнездование.

Когда наступает сезон размножения, птицы собираются в огромных количествах и несколько дней как будто решают, как вести себя, после чего приступают к действиям. Они выбирают плоский участок земли подходящего размера (как правило, в три-четыре акра) как можно ближе к морю, но вне досягаемости волн. Место выбирается поровнее, и предпочтение отдается тому, где меньше камней. Решив этот вопрос, птицы в едином порыве, как будто движимые единым мозгом, начинают с математической точностью вычерчивать квадрат или другой четырехугольник, наиболее подходящий к выбранному участку земли и ровно такого размера, чтобы без труда вместить всех собравшихся птиц, но не более того, — очевидно, для того, чтобы предотвратить вторжение чужаков, которые не принимали участия в обустройстве лагеря. Одна из сторон обозначенного места идет параллельно линии воды и остается открытой для входа и выхода.

Определив границы колонии, птицы начинают очищать ее от мусора, собирают камешек за камешком, выносят их за пределы прямоугольника и выкладывают там из них некое подобие стены, которая окружает три обращенных на сушу стороны. Внутри этих стен протаптывается идеально ровная и гладкая дорожка шириной от шести до восьми футов, выходящая за пределы колонии, которая служит для общих прогулок.

Следующий этап — разделение общей территории на небольшие квадраты совершенно одинакового размера. Для этого прокладываются узкие тропинки, очень ровные и пересекающиеся под прямым углом на всей площади поселения. На каждом пересечении тропинок сооружается гнездо альбатроса — таким образом каждый пингвин оказывается в окружении четырех альбатросов, а каждый альбатрос — такого же количества пингвинов. Гнездо пингвина состоит из ямки в земле, очень неглубокой и необходимой лишь для того, чтобы единственное яйцо не укатилось. Гнездо альбатроса не настолько примитивно — это бугорок около фута высотой и двух футов в диаметре, сооруженный из земли, водорослей и ракушек, на вершине которого строится гнездо.

Птицы ни на секунду не покидают гнезд за все время высиживания яиц и даже до тех пор, пока молодое потомство не окрепнет и не научится само о себе заботиться. Пока самец охотится, самка несет караул и отлучается только по возвращении партнера. Яйца никогда не остаются открытыми — одна птица слетает, другая садится на ее место. Такая предосторожность вызвана возможностью воровства среди обитателей колонии, которые при первой же возможности с удовольствием похищают друг у друга яйца.

Несмотря на то что в некоторых колониях живут исключительно пингвины и альбатросы, в большинстве из них селятся самые разные морские птицы, которые пользуются всеми выгодами общественной жизни, обустраивая гнезда там, где находят свободное место, но при этом никогда не вторгаясь на занятое более крупными видами. Со стороны подобные поселения являют совершенно необыкновенное зрелище. Над колонией вьется настоящая туча из альбатросов и более мелких пернатых, беспрестанно то улетающих в океан, то возвращающихся домой. Под ними толпой стоят пингвины, некоторые прогуливаются туда-сюда по узким тропинкам, а некоторые с поистине военной выправкой обходят поселение по окаймляющей его дорожке. Словом, при пристальном наблюдении начинаешь понимать, что самое поразительное в этом — видимость разума, которую производят эти пернатые создания, и поистине ничто не дает человеческому уму бóльшей пищи для размышлений, нежели это зрелище.

На следующее утро после нашего прибытия в гавань Рождества помощник капитана, мистер Паттерсон, спустил лодки и (несмотря на то что сезон охоты еще не начался) отправился на поиски тюленей, высадив капитана и его юного родственника на голой отмели к западу от шхуны: им по какому-то делу, природу которого мне не удалось выяснить, нужно было попасть в глубь острова. Капитан Гай взял с собой бутылку с запечатанным письмом внутри и направился с того места, где его высадили на берегу, к самому высокому холму. Возможно, он собирался оставить там послание для какого-то судна, которое должно было прийти сюда после него. Едва он скрылся из виду, мы (Питерс и я тоже находились в лодке помощника капитана) приступили к поискам тюленей. Этому занятию мы посвятили три следующие недели, внимательно обследуя берега не только архипелага Кергелен, но и нескольких крошечных окрестных островков. Впрочем, усилия наши не увенчались успехом. Мы видели множество морских котиков, но они оказались очень пугливыми, и ценой огромных усилий нам удалось добыть каких-то триста пятьдесят шкур. Острова изобиловали морскими слонами, особенно много их было на западном берегу главного острова, но их мы убили всего двадцать, и то с огромным трудом. На мелких островах мы нашли немало обыкновенных тюленей, но их мы не трогали. Одиннадцатого мы вернулись на шхуну, где застали капитана Гая и его племянника, которые поделились с нами своим весьма нелестным впечатлением о внутренней части острова: по их словам, это было одно из самых унылых и пустынных мест в мире. Из-за оплошности второго помощника, который забыл вовремя послать за ними со шхуны лодку, им пришлось провести на острове две ночи.