Танго Мотылька - Марина Серова Страница 28

– Я пошел домой, – возразил он. – А не туда, где на меня напали…

– Какое-то время тебе нельзя там появляться. Может, переедешь к… – у меня в голове крутилась еще одна мысль, но когда он меня перебил, я ее забыла напрочь.

– Согласен, сегодня съезжу за вещами.

– Кому-нибудь из своих друзей, я хотела сказать, – закончила я свое предложение. У меня внутри все задребезжало, когда я представила себе весь этот ужас. Если пока и случаются просветления, то после такой психической атаки на них и надеяться будет нечего. Ни одной серой клеточки на развод…

– Зачем? Я могу пожить у тебя. Буду всегда в курсе всего, ты будешь уверена, что я в безопасности, и поэтому спокойна за меня. А, кроме того, кто-то срочно должен позаботиться о твоем пропитании. У тебя нет ничего, кроме кофе!!!

– Я… – у меня ослабели коленки и отказал голос. Все, я начинаю разваливаться на куски.

Помогитеее!!!

– Я буду очень стараться не мешать. Клянусь, ты даже не заметишь…

Где уж мне…

Я растерянно покачала головой, пытаясь представить себе, каким образом я смогу не замечать Никиту, если он уже с утра перевернул весь мой годами взлелеянный порядок пробуждения.

– Ладно, – Никита озорно подмигнул и спрятал насмешливый взгляд в глубине кружки с кофе. – Я сейчас на работу, сегодня попробую найти себе убежище на пару дней. Раз уж ты так хочешь.

– Хорошо. Не забудь мне сообщить адрес и номер телефона. – Я встала и огляделась, пытаясь вспомнить, куда подевала запасные ключи при последней генеральной уборке.

– Вот, это если не найдешь… – я положила связку перед ним. – Когда будешь собирать вещи, поищи свое благоразумие, видимо, когда тебя били, оно выпало…

– Хорошо, острячка, я его поищу. Ну, ладно, я побежал…

– Без него у тебя есть большой шанс лишиться головы, ладно, умничать не сможешь, но есть-то ты чем будешь? – гневно поинтересовалась я.

Никита выпорхнул из-за стола, плечи его подозрительно тряслись.

Лицо его слегка порозовело от сдерживаемого смеха.

– А еще я ею классно целуюсь!

В дверях он обернулся, глядя на остатки завтрака.

– Я уберу, – с улыбкой успокоила я его и махнула рукой, царственным жестом отпуская его.

Он кивнул в ответ и исчез из моего поля зрения, следом за ним летел его звонкий смех. Через несколько минут хлопнула входная дверь.

Я убрала со стола, помыла посуду. Покурила. Посмотрела на свои трясущиеся руки. Еще раз покурила.

– О! Привет! – странное воздействие Никиты ослабевает по мере отдаления его от меня. Я облегченно вздохнула. Момент, когда мне показалось, что моим мозгам «хана», был страшен. Я даже его оценить по достоинству не смогла, потому что была слишком очарована.

А говорили, что так не бывает.

Ладно, поработаем, пока мозги включились. Вот до чего я дошла: уже не я их включаю, а сама включаюсь, когда им вздумается вернуться в родную черепную коробку. Красивая коробка – чего им там не сидится?

– Таня, работаем! – бодро произнесла я.

Мое расследование, если не уперлось в тупик, то основательно застряло, споткнувшись о труп человека, насмерть замерзшего в лифте. Возможно, кое-что могла бы прояснить Людмила, если бы ее можно было опросить. Но она, увы, была пока вне досягаемости.

Геннадий не звонил, из чего я сделала вывод, что ситуация не изменилась.

Звук открываемой двери резанул по слуху, точно обухом. Реакция была молниеносной, в основном благодаря сработавшему инстинкту. Через мгновение я уже стояла под дверью, еще через одно я заламывала руку Никите.

– Ай, ой-ей!! Иванова! Это я!

– Сорри, – промямлила я, отпуская его.

Никита встрепенулся, поправил одежду. Потом посмотрел на меня взглядом, полным детской обиды и одновременно, вот парадокс, восхищения.

– Ты монстр, Иванова. Нельзя так обращаться с мужчинами, они создания хрупкие и нежные.

– Ты что-то забыл? – получилось как-то сердито, но я действительно была зла. Но не на него, а на себя, ведь я сама дала ему ключи.

– Нуу… только ты не сердись, ладно? Я просто как-то запамятовал… – Никита как-то так виновато на меня посмотрел, что у меня сразу закопошились в голове нехорошие мысли.

– Васнецов, не тяни резину, – сердито прервала я его.

– Я забыл сказать, что он снова был в моей квартире. Не просто письмо в дверь сунул, а заходил внутрь, Соня его мельком видела, когда он выходил, – протараторил Никита и, выскочив за дверь, захлопнул ее перед моим носом.

– Васнецов!!!

– Таня, ну, честно, просто выпало из головы! Как только вспомнил, я сразу же вернулся, хоть мог и позвонить.

– Васнецов, что-то с твоей головой не так, – успокаиваясь, произнесла я, стараясь не улыбаться (это меняет интонацию). – У тебя из нее постоянно что-то выпадает. Может, стоит обследовать ее на предмет посторонних отверстий? Ты уверен, что тебе череп не проломили?

– Врачи бы сказали, – буркнул он. – Хотя могли и не говорить, если подумали, что я все равно не пойму.

Я рассмеялась.

– Исчезни, Васнецов, у меня много работы. – А ведь еще нужно подождать, пока крыша опять на место встанет. – И постарайся больше…

– Ничего не потерять и не забыть. Буду держать себя в руках. Исчезаю. – Никита хохотнул, и я услышала удаляющиеся шаги.

Я вернулась на кухню. Сварила кофе, поставила пепельницу на подоконник и сама примостилась рядом. Какое-то время я позволила своим мыслям провести в свободном полете, а сама наслаждалась тишиной, кофе и сигаретой.

Итак, одинокий, замерзший в лифте старик. Почему одинокий?

Потому что, если бы был не одинок, то сидел бы где-нибудь в гостях у своих детей и тискал внуков. Раз его не знал Геннадий, то можно с уверенностью сказать, что и Людмила с ним знакома не была. Так зачем одинокий пожилой человек приходил к Людмиле? Он ведь спрашивал именно ее.

Киря позвонил мне за минуту до того, как у меня шарики за ролики стали заходить.

Радостным голосом он сообщил, что выполнил мою нескромную просьбу.

– Знаешь, Иванова, скоро я буду с тебя долю гонорара брать. Ты хоть представляешь, как я тут всем надоедаю, пытаясь просмотреть не мои дела?

– Ммм, – многозначительно промычала я. – Я вот скоро в модели пойду, тогда к моим гонорарам ты отношения иметь не будешь. Бе.

– Ладно, слухай сюда. Старичок твой не местный, на бомжа не похож. Причина смерти, даже не знаю как понимать, переохлаждение, несовместимое с жизнью, вот как. Открытые участки тела, то есть руки и лицо, имеют следы сильного обморожения.

– Ты видел дело? – спросила я, пытаясь зацепить ускользающую мысль.