Реализация - Евгений Вышенков Страница 28

– Ну, чтоб оно не обидно было… Мне девяносто девять процентов, вам – один.

Хрюкнув от неожиданности, Сергей Борисович даже в лице переменился:

– Это шутка такая?

– Нет.

– Ты ополоумел? Ты че, долей не видишь? Твои десять за набой и еще треть с тридцати процентов как участнику!

Дальше Гамерник не договорил, а подразумевалась такая оконцовка: «…А остальное мое, поскольку я банкую и рулю всем банкетом!» В принципе, это и не обязательно было договаривать – некоторые мысли прекрасно понимаются и без их озвучивания. Штукин невозмутимо кивнул:

– Согласен.

Гамерник сморгнул:

– А зачем сначала глупости предлагал?

– А вдруг вы бы согласились?

Сергей Борисович засмеялся. Смех его был очень неприятным – словно не очень крупная собака затявкала. Отсмеявшись, он скомандовал:

– Поехали, раз у нас нет времени!

Не утруждая себя оплатой кофе, Гамерник встал и пошел к выходу. Один из охранников торопливо начал рассчитываться с официантом. Валера догнал Сергея Борисовича уже на улице. Двери в его автомобиле были гостеприимно распахнуты.

Они оба устроились на заднем сиденье, и машина резко взяла с места. Медленно ездить водитель Гамерника, видимо, считал просто ниже своего достоинства. Когда они в очередной раз пролетели под сменяющийся с желтого на красный свет, Штукин негромко заметил:

– Манера езды – не слишком шустрая?

– Как живем – так и ездим! – не без гордости ответил Гамерник.

– Я о другом… Как бывший «грузчик» советую вам эту манеру сменить. Вам кажется, что за вами не угнаться, а на самом деле вас очень удобно тащить… Вы за скоростью не увидите хвост…

– Грузчик… В каком смысле – грузчик?

– «Грузчик» – это сотрудник «семерки» [23]… ну, – наружного наблюдения, – объяснил Штукин. – А «тащить» это…

– Это я и сам понял… Так ты что, и в этой… «семерке» работал?

Улыбка нарисовала на щеках Валеры еле заметные ямочки:

– Помните, как в «Свой среди чужих, чужой среди своих»: «Чекист?» – «Чекист, чекист…»

– Не помню, – мотнул головой Гамерник, вдруг задумавшийся о чем-то своем. А думал он ни много ни мало о том, куда бы деть этого слишком уж шустрого «чекиста»: «Эх, кабы не его кореша-оперативнички, так и… "вздернуть на pee – и все недолга"… Чушь какая-то: я с каким-то мусором еду… и куда?! Крылова помянул… Ну, этот пес конвойный – псом и сдохнет… Блин, к чему это я?…»

Водитель внезапно и очень резко запарковался у садика, что близ Владимирского собора. Штукин даже ткнулся головой в подголовник переднего кресла. По спине водилы было видно, что он хорошо расслышал замечания Валеры о манере езды.

Гамерник пакостно ухмыльнулся:

– Ну, пойдем, сейчас подельников увидишь.

– С чего это «подельников»? – «включил дурака» Штукин.

Этот его вопрос остался без ответа.

Сергей Борисович уже выбрался из автомобиля и бодро зашагал в сторону небольшой кафешки. Внезапно он резко остановился, крутнулся на каблуках и по-дембельски схватил Штукина за ремень:

– Десять процентов от двух лимонов – это двести! Треть от трети – это тоже двести! Те, кто пойдут с тобой на вооруженный разбой, а вернее, поведут тебя, – это подельники! При ошибке вашей совместной или если что не так сложится, дадут тебе немного – процентов десять от века. А я за испуг, так как сдать меня вы, конечно, не захотите, получу ненужную мне мудрость…

– Почему это они меня поведут? – набычился Валера.

– Сейчас поймешь.

Они подошли к кафешке и вошли внутрь. Там за стойкой вдоль стены и лицом к ней сидели два парня. Они не оборачивались на входящих и выглядели очень спокойными. Они были одеты в дорогие свободные куртки и такие же свободные штаны. Затылки их совсем не были коротко остриженными. Несмотря на то, что оба сидели неподвижно, их тела выглядели упругими и готовыми к резким движениям.

Гамерник сразу же направился именно к этим ссутулившимся спинам.

– Приятного вам аппетиту! – поздоровался он. Сидящие не стали оборачиваться, лишь один из них приветливо покрутил кистью. В этом жесте было одновременно и хамство, и странное, но чувство собственного достоинства.

– Кушаем? – спросил Сергей Борисович для завязки разговора.

Один из двоих, тот, который крутил рукой, развернулся-таки:

– Кушают баре. Мы тут жрем.

– «Графские развалины», – уточнил, что именно они жрут, второй, так и не обернувшись.

Первый цепким взглядом окинул Штукина – так же остро глянул на Гамерника:

– С тобой?

– Да.

– Ну… Тебе видней. Звал – говори.

Сергей Борисович постарался не потерять лица перед Валеркой:

– Дожрете – я вас жду в садике напротив, у качелей.

Второй из «лифтеров» коротко хохотнул:

– Качелей [24]нам не надо!

Валерка смотрел на эту парочку, стараясь, чтобы это не выглядело разглядыванием в упор. Что-то было в этом ненормальное – вот так, в кафе, рассматривать людей, несколько месяцев назад чуть не убивших его, Штукина.

Валере пришлось сделать над собой усилие, чтобы оторвать от них взгляд и пойти к выходу из кафе вслед за Гамерником.

…Шагая за Сергеем Борисовичем в садик и глядя ему в спину, Штукин с угрюмым сарказмом удивился про себя: «Вот и сподобился убивцам своим в зенки поглядеть… Но этот-то – дебил полный! Сам, без посредников, к ним вывел! Какой-то он… от земли оторвавшийся. Не иначе – сам себя внутренне неприкасаемым ощущает…»

Через несколько минут двое убийц вышли из кафе и подошли к Гамернику и Штукину. Сергей Борисович начал процедуру знакомства, и Валерка узнал вторые имена этой парочки: Перш и Сво. Перш своим странным неравномерным загаром на лице напомнил человека с Севера. Сво, наоборот, смахивал на осетина, но осетина не ярко выраженного.

Гамерник сразу обозначил предмет беседы:

– Валера сейчас объяснит, что надо сделать. Времени у нас мало, а денег там много. Много – это как в кино.

Никто из парочки ничего не ответил. Сергей Борисович внимательно оглядел их и чуть поднял голос:

– Я что-то не понял? Не вижу заинтересованности.

– А что говорить? – отозвался Перш и повис на руках на детской «шведской стенке», стоявшей рядом с качелями. – Валера нам все объяснит.