Булыжник под сердцем - Джулз Денби Страница 28

Только я открыла рот, как сверху, с громким смехом обсуждая, что бы сделать с Моджо и Энди, прискакали Лонни, Магда и Дженни и утащили Джейми, оставив меня с Шоном. Все кончено. Я проиграла. Теперь она мне никогда не поверит, я упустила шанс. Хотя, может, есть способ показать ей, какой он ублюдок, пока еще не поздно. Ничего, я еще выиграю эту войну. Я посмотрела на Шона.

Он глядел мне в глаза, все так же слегка улыбаясь этой своей ужасной улыбкой:

– Без обид, верно, дорогая? Все по-честному и все такое. И будем друзьями – хотя бы ради нее, так? Мы же не хотим, чтобы наша потрясающая девочка страдала, верно? – Улыбка стала шире, и этот мудак мне подмигнул.

Я вскипела от негодования. Бог свидетель, до этого я не знала, что такое ненависть. Он играл со мной, как кошка с мышкой, и даже не скрывал, что ему это нравилось. Я развернулась и влетела в ванную, раздраженно хлопнув дверью, – словно боялась, что он пойдет за мной.

Я стояла над раковиной, тяжело дыша. Пытаясь успокоиться, чтобы не наделать глупостей, я сунула руки в холодную воду – лучшее средство от нервов, как всегда говорила мама. Я бросила взгляд в старое красивое зеркало. Мы его откопали на барахолке в Бристоле – позолоченная рама, наверху лепные яркие цветы и ленточки. Стекло чуть потускнело от времени, в уголках виднелись темные пятна. В таком зеркале отражение – будто из восемнадцатого века, считали мы. И сейчас на меня смотрело мое лицо, из-под волос торчали глупые рожки. Я содрала их и бросила в мусорное ведро. И зачем я их надела? Я выглядела глупо, как ребенок. Да и ощущала себя несчастным ребенком. Руки дрожат, плотно сжатые губы побелели. Мне хотелось плакать, но слез не было. Как глупо! Все по-идиотски! Идиотский наряд, идиотская вечеринка, моя жизнь, моя низкая коренастая фигура, чертовы кудряшки. Все не так. Ненавижу!

Я уселась на унитаз и потерла лицо, пытаясь успокоить дыхание. И с чего так расстраиваться из-за этого урода? Кто он такой? Очередной уебок. А Джейми – моя подруга и сестра. Пусть пробует, посмотрим, чего он добьется. Нет, не на этот раз, козел, я больше не позволю всяким уродам опускать мою подругу, а затем ее бросать. На этот раз слишком многое на кону.

Как героично. Но пока я сидела и распевала боевые гимны, начали закрадываться тревоги и сомнения – как всегда, если мне плохо. Типа, мультик: на одном плече ангел, на другом дьявол, оба шепчут тебе в уши. Ангел говорит: встань на защиту, не будь эгоисткой, но дьявол… о, он знает, как тебя достать. Зачем напрягаться, говорит он. Зачем опять выкладываться ради человека, который все равно повторяет те же ошибки? Тебе придется смириться, этот ублюдок станет приходить в дом, на концерты, отвлекать ее, обедать вместе с вами. А тебе придется успокаивать Джейми, когда он будет обижать ее, разбивать ей сердце. Да и с работой не все так гладко. Хватит, пора позаботится о себе. Ты сделала все, что могла, никто тебя не упрекнет. В шоу-бизнесе полно работы, не говоря уже о бухгалтерии – кажется, менеджер «Пенни Кухен» тебе вчера говорила, что устроит к ним на работу когда угодно? Почему нет? Переедешь в Лондон, пусть Джейми одна разбирается со своей судьбой – сама виновата.

О да, дьявол знает свою работу. А я так устала. И мне так не хватало Габриеля. Вот бы спустить его на этого парня и посмотреть, как наш умник мистер Шон будет разбираться с мужчиной типа Гейба. Может, упиться и забыться? – подумала я. А смысл? Два дня похмелья и ничего умного.

Я встала и снова посмотрела в зеркало. Расправила плечи и привела в порядок прическу. Уйди, Сатана! Я могу не хотеть, могу злиться, я расстроена как черт знает что, но у меня есть чувство долга и более того – я знаю, кого люблю. Так что извини, Сатана. Ты сегодня в пролете, дружок.

Когда я вышла из ванной, Шона уже не было – не знаю, почему я ожидала его увидеть. Приехал еще народ, и я спустилась поздороваться и все такое. Лонни расстроилась:

– О, торокая, ты сняла эти милые рошки! Как шаль!

Но наряжаться уже не было смысла. Поэтому я предпочла остаться собой, что бы это ни значило…

Я поставила альбом «Диско Инферно» [39]и в гостиной стало веселее – ну, немодное, знаете, веселье, а просто громко и по-идиотски. Маркус завернулся в кусок черного муслина и принялся «изображать кокон» – ползал, булькал и… в общем, это надо было видеть. Все прошло круто, вечеринка удалась на славу, и к трем утра гости начали расходиться. Бен пришлось буквально уносить Лон-ни на руках – настолько та ужралась. Впрочем, Бен вроде осталась довольна. Даже вызвалась помочь назавтра с уборкой – очень мило с ее стороны.

Появился Моджо, заново накрашенный и в черной пашмине [40]поверх платья. От него исходил аромат святости – или то был «Л'Ёр Бле»? Моджо вызвал такси. Похоже, Особенный хотел полюбоваться на свою прелесть, и к тому же уборка – явно не его конек. Ну, что тут поделаешь. Моджо пообещал купить нам побольше карри, когда вернется домой, и я его отпустила – слегка скривившись и одарив поцелуем.

В общем, остались мы с Джейми. Она сняла туфли и улеглась на диван, мы выпили чаю и доели булки и сыр. Я не хотела говорить о сами знаете ком, но ей не терпелось поделиться:

– Такой милый парень. Честное слово, Лили. Знаешь, что он сделал, когда уходил? Поцеловал мне руку! Клянусь богом! Не лез ко мне, ничего. Такой вежливый. Даже старомодный. Сказал, что зайдет завтра, пригласил прогуляться в Джуди-Вудс. Правда, мило? Просто невероятно. Такой симпатичный. Ему всего двадцать четыре! Не знаю, что он нашел в такой старой кошелке? Но он говорит, ему нравятся зрелые женщины, настоящие – с девочками ему скучно. Я думаю, он то, что мне нужно, Лили. У нас одинаковые вкусы: он любит читать. Правда, ему редко удается – работает как проклятый. Любит ходить в кино, гулять и все такое. Он был профессиональным спортсменом, спринтером, пока не получил травму. Так он и устроился на работу – это компания его тренера. Он говорит, что не стал бы работать на того, кого не уважает, – он слишком гордый. Поэтому так часто менял работу – не мог устроиться, исполнять приказы идиотов. Ну, оно и понятно. Такой-то парень. Его папа – владелец «Пауэрс Моторс», это неподалеку, может, знаешь? И, кажется, еще двух стоянок, почти сеть выходит, я толком не поняла. Но они не ладят, очень грустно. Любой отец гордился бы таким сыном…

И так далее. Ну что я могла ответить? Что он двуличный ублюдок? Честно сказать, у меня уже сил не было. Я устала, а она лежала такая счастливая в свом новом платье, положив длинные белые ступни на подушку – статуя со средневекового надгробия. Ногти на ногах выкрашены золотым лаком – помню, я еще подумала: это она для него сделала, хотела, чтобы все было идеально.

Я сидела и кивала, а в конце концов сказала, что хочу спать. Пока я вставала, потягивалась, чесала голову и зевала, Джейми резко помрачнела и села, глаза ее наполнились слезами: