Под ударом - Александр Афанасьев Страница 28

К одному из них — сэр Колин и привез своего друга. Назовем его лордом М, потому что он вряд ли согласился бы на какую-либо публичность.

Британская аристократия — довольно замкнута, в отличие от континентальной, она обычно не связывала себя узами брака за пределами своего круга. Но не лорд М, в его крови — были и гены османских красавиц, и польских повстанцев, и венгерских патриотов — все было связано с тем, что семья лорда М веками работала на дипломатическом поприще. Так что на континенте мужчины этого рода проводили куда больше времени, чем на родном острове.

Как и все его предки, лорд М ненавидел Россию и все русское — ненавидел особой, утробной ненавистью. Причиной тому был и зов крови — и та особая тяга к свободе, которая доминировала в их семье и заставила, например, одного из его прапрадедов участвовать в итальянском мятеже гарибальдистов. Ненависть лорда М проистекала и из особого понимания им чести, согласно которому государство не имеет права быть сильнее его благородного сословья, основавшего его, государство есть понятие служащее по отношению к благородному люду. И если оно все же сильнее — то такое государство должно исчезнуть. Лорду М была ненавистна сама суть России, когда сильное государство, в каком бы виде оно не было — доминирует над всеми и устанавливает правила игры. Для него государство, которое нельзя свалить — тиран. Он восхищался военными демократиями. Польской с ее шляхтичами и рокошанами. Кавказской с ее набегами. Османской с ее янычарами, германского рейха с его СС-овцами. Да, отец лорда М восхищался фашизмом, хотя резко переменил свое мнение, когда Германия напала на Польшу. Но само понятие — кровь и честь — было ему близким. Коммунизм же, с его приматом равенства всех, отсутствия подспудного деления на благородных и чернь, вызывал у него особенно сильное чувство ненависти. Никогда, со времен Наполеона Бонапарта Европа не находилась в таком бедственном положении…

У семьи лорда М было достаточно капиталов, тем более что в его роду были и бежавшие от репрессий богатые французские гугеноты. Он по традиции занимал высокую должность в МИД, побывал послом и в Анкаре и в Багдаде — но его однокашник и нынешний министр, барон Хау ^[30] сильно бы удивился, узнав, как далеко зашел его друг и подчиненный в своей ненависти. В конце концов, всему есть пределы, и сбор компромата на своих же — явно за них выходил.

Лорд М, шпион, дипломат и аристократ, свой среди чужих и чужой среди своих — встречал своих гостей на пороге. Он был в охотничьем камзоле и сапогах для верховой езды…

— Колин…

— Дружище…

— Как ты?

— До визита в Сенчури хаус все было нормально.

— Да это учреждение кого угодно выведет.

— Позволь тебе представить…

— С бригадиром мы знакомы.

Сэр Колин сыграл удивление.

— Я чего-то не знаю?

— Всего знать невозможно.

…

— Проедемся…

…

Одно из удовольствий истинного аристократа — прогулка верхом. Лошадь содержать дорого, даже если не в своей, личной конюшне, еще сложнее за ней ухаживать, причем настоящий наездник всегда ухаживает за лошадью сам, чтобы знала хозяина. Тот, кто держит с детства лошадей — сам почистит, напоит, укроет ее попоной… это такое же удовольствие, как от скачки…

Но самое главное — это конечно, сама скачка. Симбиоз человека и лошади. Лошадь во много раз сильнее человека — но человек смиряет силу волей…

Благородный человек — своего рода наездник. Не просто так — в испанском языке вежливое обращение друг к другу — переводится как «всадник» дословно — то есть человек на лошади считается аристократом…

А в качестве лошади — все общество.

…

Прошли те времена, когда в бешеной скачке за лисой топтали посевы… да и сэр Колин признаться, вряд ли выдержал бы скачок на лошади через изгородь. Потому-то они ехали чинно и благородно по едва заметной в зарослях тропе. Тут точно было безопасно — никаких ям, в которые лошадь может попасть ногой…

— Только на днях было нападение на наших парней по ту сторону Залива…

…

— Изъяли СВД. Только с завода.

Лорд М ничего не ответил.

— Я был в Доме. Там сказали, что все идет как идет. И ты знаешь, кто сейчас наушничает новому шефу.

…

— Гордиевский!

В тишине британской провинции — фамилия прозвучала как выстрел.

Внезапно — заросли кончились и они выехали на равнину. Зеленые пустоши уходили далеко вдаль, расчерченные низенькими каменными оградами.

Лорд М посмотрел куда-то вдаль.

— Знаешь, Колин — спросил он — я иногда думаю, а что если мы победим? Что тогда будет?

Сэр Колин подумал, что лорд М шутит, но он требовательно посмотрел на него.

— Э… как то не думал об этом.

Сэр Колин вдруг понял одну вещь — он никогда не рассматривал возможность победы. Полной победы. В его понимании — Холодная война была вечной, как зима и дожди. Можно было надеть плащ, но нельзя было отменить дождь.

— Ну… наверное, не будет железного занавеса — сказал он.

— То-то и оно, — сказал лорд М.

…

— Знаешь… в одной книге написано — смешать, но не взбалтывать. Не будет Железного занавеса и толпы славянских, азиатских и каких угодно дикарей хлынут сюда. Ведь если не будет Железного занавеса — его не будет и для них тоже, так ведь?

— Ну…

— Представь себе, русские туристы на Пикадилли. Калинка-малинка…

Сэр Колин начал думать, что его старый друг не совсем здоров.

— А сейчас у вас, в МИ-6 сплошная… калинка-малинка, так ведь?

…

— Так ты думаешь, сыграть с русскими в их игру…

…

— А знаешь, я согласен.

…

Разговор продолжили в охотничьем домике, перед камином. Перед тем как продолжить разговор, собеседники отдали должное виски, которое курилось тут же, в семейной винокурне…

— Вся эта история про влияние — чушь собачья. Или мы бьем их или они — нас.