Бремя идолов - Чингиз Абдуллаев Страница 27

— Он ничего не знает, — раздраженно сказала Римма, положивтрубку, — видимо, действительно какой-то его друг. Или собутыльник. Вадим любитзакладывать. Почему он не взял с собой телефон, не понимаю…

— Может, напился так, что забыл про него? — предположилаСвета.

— Вполне возможно, — согласилась Римма, — а нам-то чтоделать?

— Пойдем спать, — предложила Света, — завтра утром найдемтвоего Вадима.

Он небось веселится с друзьями, а мы из-за него переживаемтут, не спим.

— Ты говорила, что эти типы успели услышать про Вадима, —напомнила Римма.

— А может, мне это только показалась, — отмахнулась Света. —Кто знает.

Ты, главное, не переживай. Пошли спать. С бабушкой все впорядке, Вадим где-то пьет с дружками, а мы с тобой тут с ума сходим. Пошли-каспать, — категорично заявила Света.

Они улеглись на диван, даже не подозревая, что ждет их вближайшем будущем. Римма долго еще ворочалась без сна, а когда наконец заснула,то увидела во сне двух убийц, явившихся за ней на дачу Глебова.

Николай Николаевич по своей давней привычке приехал вредакцию рано утром.

Он любил поработать на свежую голову, в спокойнойобстановке, когда вокруг не было ни сотрудников, ни посетителей. В половинедесятого он попросил уже пришедшую на работу Виолу найти телефон Тетеринцева.И, получив номер депутата, сразу стал звонить ему, не сознавая, что совершаетроковую ошибку.

— Добрый день, господин Тетеринцев, — начал НиколайНиколаевич. — С вами говорит редактор газеты «Новое время» Глебов. Я хотел бы свами встретиться и поговорить с глазу на глаз.

— О чем? — насторожился депутат.

— О вашем помощнике. Некоем Бондаренко. Вчера он целый деньпреследовал нашу сотрудницу Римму Кривцову. Я знаю, она повела себя не лучшимобразом и даже поспорила с кем-то из депутатов. Но насколько мне известно, выне были тем человеком, с которым у нее произошел по недоразумению конфликт. И яне могу понять, почему ваш помощник с таким упорством преследует Кривцову.

Как и всякому порядочному человеку, Глебову казалось, что,узнав о подобном поведении помощника, депутат возмутится. И даже если у негосуществуют какие-то интересы, связывающие его с этим человеком, то и тогда ондолжен скорректировать свое поведение, боясь публичных разоблачений. С точкизрения цивилизованного обывателя у журналиста Глебова была своя логика. Нотолько с точки зрения нормы, принятой в некриминальном мире. С точки зренияпреступника, каким безусловно был Тетеринцев, главный редактор газеты явилсяеще одним нежелательным свидетелем, которого нужно поскорее устранить.

— Как фамилия моего помощника? — спросил Тетеринцев, сжимаятрубку.

— Некто Бондаренко, — ответил Глебов, — я был бы вам оченьпризнателен, если бы вы приструнили его. Наша журналистка — одинокая молодаяженщина и она опасается за себя. Ведь у этого человека уголовное прошлое, — неудержавшись, добавил Ник-Ник.

— Откуда вы знаете про его уголовное прошлое? — возмутилсяТетеринцев. — Разве вы запрашивали его досье?

— Мы были вынуждены. Вчера Бондаренко явился ко мне отвашего имени с просьбой разыскать нашу журналистку. Я ему отказал, но решилпроверить, кто приходил ко мне с подобной просьбой. Согласитесь, мы живем втревожное время. И журналистика перестала быть безопасной профессией. Даже вМоскве.

— Идиоты, — прошипел Тетеринцев, закрывая трубку рукой икосясь на стоящих рядом Бондаренко и Юрлова.

— Уж вы не обессудьте, — продолжал ничего не подозревающийГлебов, — но почему-то Бондаренко не внушил мне доверия. А проверив его досьепо нашим каналам, я вынужден был сегодня позвонить к вам. Я уверен, что васввели в заблуждение, что вы ничего не знали о его уголовном прошлом.

— Обязательно все проверю, — сказал Тетеринцев как можнолюбезнее. — Я действительно ничего не знал. Вот так подставляют нас в глазахобщественного мнения. Вы же знаете, сколько нареканий вызывает работа нашихпомощников. Это чья-то продуманная акция с целью подорвать авторитетзаконодательной власти. Мы будем решительно освобождаться от таких элементов.

Стоявшие рядом Бондаренко и Юрлов нагло улыбались.Тетеринцев метнул на них взгляд, полный ярости.

— Спасибо вам за понимание, — сказал Глебов. — Мыобязательно отметим в своей газете вашу принципиальную позицию.

— Не сомневаюсь. Всего хорошего, — сказал на прощаниеТетеринцев. Положив трубку, он победоносно хмыкнул.

— Главный редактор Николай Николаевич Глебов. Прошу любить ижаловать! — провозгласил он. — Наивный дурачок, которого нужно заставитьзамолчать, — сказал он, глядя на Бондаренко. — Учти, этот тип все про тебяразнюхал, а мне не нужно, чтобы в их газетенке появилась статья о тебе и твоемруководителе. Вы узнали, в какой больнице лежит Кокшенов?

— Узнали, — кивнул Бондаренко.

— Отправляйтесь к нему. Вытрясите из этой пьяни все, что онзнает. И главное — куда он дел магнитофон. Возьми Василия, журналист знает егов лицо как моего парламентского помощника. Ему он быстрее расскажет все, чемвам.

Если, конечно, помнит, кто его измордовал.

— Ясно, — кивнул Бондаренко.

— И найдите, наконец, эту журналистку, — приказалТетеринцев, — нужно кончать с этим делом. Из-за разгильдяйства Малявко, непроверившего кабинет, мы теперь сидим в полном дерьме.

— Все сделаем, — сказал Бондаренко, — в чистом виде сделаем.

— Вчера уж сделали, — напомнил Тетеринцев. — Еще вот что. Нестоит с Главным разбираться вашими методами. Шум большой будет. Придумайтечто-нибудь поизящнее. И как можно быстрее, пока он не отправил статью в набор.Сам понимаешь, если выйдет эта статья, я от тебя тут же откажусь. Мнепомощничек с уголовным прошлым не нужен, — издевательски закончил Тетеринцев.

Бондаренко угрюмо кивнул и молча вышел, оставив хозяина вглубокой задумчивости. Взяв чистый лист бумаги, он размашисто написал на немтри фамилии — Глебов, Кокшенов и Кривцова и поставил у каждой фамилии жирныйвопросительный знак.