Тадж-Махал. Роман о бессмертной любви - Индира Макдауэлл Страница 27

Хуррам стоял там же, где они виделись в последний раз. Арджуманд почувствовала, как зашлось от радости и одновременно от горя сердце. Она была счастлива, ведь если любимый пришел, значит, тоже любит, но помнила, что это их последняя встреча. Ей предстояло сказать, чтобы больше не искал, чтобы забыл ее имя и ее саму. Как можно сказать такое, не разорвав собственного сердца?!

– Арджуманд! Почему ты не приходила столько дней? Я принес тебе подарок. Смотри, что мне удалось купить для тебя на мина-базаре во дворце.

Арджуманд, которая открыла рот, чтобы сказать, что они больше не увидятся, обомлела – Хуррам держал в руках стихи Низами, те самые, что она когда-то приобрела в лавке и которые Сати продавала на мина-базаре. Он приобрел персидскую поэзию ей в подарок!

Девушка почувствовала, как подкашиваются ноги. Это было слишком, принц не просто любил поэзию, но и посчитал такой дар самым подходящим для нее.

– Я… я должна вам кое в чем признаться…

Как после такого сказать, что она лгунья, что обманула в самый первый день?

Но Хуррам остановил ее:

– Сначала я признаюсь: я принц Хуррам…

– Я знаю. А я…

Договорить не успела, потому что ее резко рванули назад, одновременно закрывая рот. И сделал это… ее собственный отец Асаф-Хан!

– Ваше высочество, падишах велел привести вас во дворец.

– Асаф-Хан, отпустите девушку, я пойду с вами. Не троньте Арджуманд, я вам приказываю!

Их плотной стеной обступили ахади – вооруженная охрана из дворца. Все благоразумные посетители рынка немедленно исчезли, остались только глупые мальчишки, едва ли понимавшие по-персидски.

Асаф-Хан покачал головой:

– Не думаю, ваше высочество, что вы можете мне приказывать в этом случае, ведь это моя дочь Арджуманд.

– Что?!

Арджуманд стояла опустив голову, слезы капали на простенькое сари и в пыль под ногами. Только теперь принц заметил, что руки девушки слишком ухоженны, ее кожа нежна и вовсе не черна от солнца, и пахло от нее не как от простолюдинки.

– Ты обманула меня…

– Я хотела сказать сейчас…

Она не успела больше ничего договорить, отец остановил знаком и предложил:

– Поспешим во дворец.

Девушка надвинула пониже верхний край сари – анчал – и вся съежилась. Они шли рядом и врозь, первые минуты Хуррам горел от возмущения, но потом ему стало жаль Арджуманд. Он ведь тоже не сразу признался, что принц… Но он мужчина, а как могла позволить себе девушка из такой семьи ходить по рынку с открытым лицом?! Заговорить с незнакомцем, да еще и не раз?!

Стоило подумать об этом, как его захлестывало возмущение. Внучка Гияз-Бека опозорила себя навсегда, ей нет прощения и нет больше жизни при дворе. Кто теперь возьмет замуж такую?! И тут же признавался, что взял бы. Если бы смог.

У Хуррама даже мелькнула мысль попросить Асаф-Хана никому не говорить о произошедшем и позволить ему жениться на Арджуманд, тогда тайна будет скрыта.

– Асаф-Хан?

– Слушаю вас, ваше высочество.

Хуррам вздохнул:

– Это я виноват в том, что ваша дочь оказалась на рынке.

– Как это?

– Я просил ее прийти.

Ничего более нелепого сказать было нельзя. Как мог принц просить девушку прийти на рынок Агры? Хуррам понимал, что говорит глупости, но придумать что-то путное не получалось.

– Да, я познакомился с Арджуманд на мина-базаре и попросил ее прийти сюда.

Девушка, услышав такое, бросила недоумевающий взгляд на принца, тот сделал вид, что не замечает.

Асаф-Хан покачал головой:

– Моя дочь не была на мина-базаре, ваше высочество.

– Все равно, это я виноват.

– Ваше высочество, вина за такой поступок может лежать только на девушке. Пусть падишах сам определит меру ее наказания.

– Не стоит вести Арджуманд к падишаху, я поговорю с ним сам.

Видно, об этом подумал и отец, он отправил дочь в сопровождении нескольких воинов в свой дом, чтобы не появлялась в зенане, а сам пошел с принцем в покои падишаха.

Сати не находила себе места, ожидая возвращения Арджуманд. Она словно предчувствовала, что что-то случится.

Когда маленькая служанка вернулась без своей госпожи, у Сати даже перехватило дыхание:

– Что случилось?!

Девочка поняла не все, но из того, что она сказала, выходило, что Арджуманд выследил собственный отец, но не убил на месте, а отправил прочь и сам ушел с принцем во дворец.

– А Арджуманд куда отправили?!

– В дом ее отца.

– Ты уверена?

– Да. Кажется, принц за нее заступался. Ой, что теперь будет?

Сати решительно тряхнула служанку:

– Если ты кому-то хоть слово скажешь о произошедшем, я тебя не просто убью, а сделаю это сто раз подряд. Поняла?

Служанка перепуганно закивала.

– Сиди здесь и никуда не выходи. Если спросят, где мы с Арджуманд, отвечай, что в доме Асаф-Хана.

Сати торопилась, как могла. От дворца до дома Асаф-Хана недалеко, но бежать нельзя, иначе переполошится весь зенан. Напротив, она даже дважды останавливалась, чтобы перекинуться парой слов с обитательницами гарема, начавшими просыпаться.

В дом Асаф-Хана ее пустили. Хозяин не давал распоряжения не пропускать служанку Арджуманд Бегум.

Подругу Сати застала в слезах. Пересказав произошедшее, Арджуманд жалела только об одном – что не успела сама признаться во всем принцу.

Они едва успели поговорить, как раздался шум, в доме явно начался настоящий переполох.

– Что это? – испугалась Арджуманд. – Сати, беги, не смотри на меня, беги. Ты ни в чем не виновата, я все сама.

– Ну, уж нет! Это я придумала идти на рынок, мне и отвечать!

Доспорить подруги не успели, в комнату, пятясь, вошла тетушка Хамида, а за ней… королева Рукия. Девушки вскочили на ноги, складывая ладони в приветствии и кланяясь. Перед ними была самая могущественная женщина империи.

Рукия оглядела Арджуманд и сделала знак остальным, чтобы вышли вон:

– И не подслушивать!

Сати, несмотря на повеление королевы, осталась подле Арджуманд. Рукия нахмурила брови, она не терпела неподчинения. Но Сати это не испугало, напротив, придало решимости.

– Это я виновата!

Теперь бровь королевы чуть приподнялась:

– В чем?

– Во всем. Это я придумала идти на рынок за чем-нибудь для мина-базара. А Арджуманд только купила книгу.

Арджуманд решительно отодвинула подружку в сторону: