Не умирай в одиночку - Георгий Ланской Страница 27

Мастер

За истекший день у меня произошло три заметных события.

Утром, вылетевший из клетки какаду, со всей дури клюнул Артема в лоб. Так птица отреагировала на слишком громкую музыку. Артем, собираясь в школу, всегда включает на всю катушку магнитофон, а я, честно говоря, не препятствую, хотя понимаю, что это нехорошо. Яна не позволяет ребенку таких вещей, так что мне доставляло мстительную радость сознавать, что за месяц Артем так привыкнет это делать, что продолжит гонять «Рамштайн» и у себя дома. На радость Яниному козлу…

Все бы ничего, но «Рамштайн» не нравился ни мне, ни, как выяснилось, моему какаду. Я вообще не люблю немцев. Из всего их буржуазного бургерства я предпочитаю пиво, машины и старые улочки, мощеные булыжником. Ах, ну да, еще и чистоту и порядок, как бы это не претило русскому человеку. А вот немцев не люблю. Хотя в фильмах с загадочной категорией на кассетах немцы весьма и весьма неплохи, а уж их любимая фраза: «Даст ист фантастиш» и вовсе предел совершенства. Из духа противоречия, я даже язык не учил, предпочитая в Германии общаться с людьми исключительно на английском. В моем произношении это было ни на что не похоже, но бургеры послушно внимали.

Возможно, какаду вовсе не планировал нападения, хотя я, если честно, всегда подозревал, что птицу от всех других пернатых отличает недюжинный ум. Артем скакал по комнате, а попугай, возможно, просто испугался. Вылетев из клетки, он просто случайно столкнулся с сыном.

Именно так пишут в милицейских сводках, когда хотят спрятать концы в воду…

Разглядывая кровавую ссадину на лбу Артема, я сильно сомневался в подобной версии. Во-первых, уж больно аккуратной и глубокой была рана. Артем морщился и шипел, когда я заливал ему лоб зеленкой. Голова сына выглядела так, точно не слишком большой гномик рубанул по ней киркой.

Во-вторых, что было гораздо более показательным, попугай сидел в клетке, заперевшись изнутри. То есть, птица влетела обратно в клетку, не забыв опустить за собой проволочную дверцу, которая ходила весьма туго. При этом пернатый бандит весело чирикал на своем птичьем языке с теми интонациями, которые бывали у него после совершения очередной пакости. Пакостить какаду обожал и всегда приходил от этого в расчудесное настроение.

Вторым событием была газетная публикация госпожи Гавриловой. В самых нелицеприятных выражениях, Вера высказалась по поводу качества обслуживания в моих магазинах, не постеснявшись добавить от себя пару слов по поводу моего воспитания. Статья была написана мастерски, яд так и сочился из всех щелей, но особого содержания в ней не было. Даже таланта Гавриловой не хватило больше чем на полсотни строк. Видимо, больше писать было не о чем, да и факты были явно выдуманными. Дашка сказала, что газету в офис принес лично Крестников, попросил у Дашки маркер, обвел статью и презрительно швырнул газету на стол. Охранник догнал его у выхода и отнял прикарманенный маркер. Дашка была на страже и расхищения хозяйской собственности допустить не могла.

Укол был так себе, не смертельный, но неприятный. Я решил поступить, как задумал, позвонив для этой цели Никитке. Правда, я при этом преследовал еще одну цель, но Никита подвоха не заметил и с удовольствием дал телефон Юлии, то бишь Гюрзы. Я решил позвонить ей на следующее утро. Тем более, что договориться о заказной статье в чате не удалось. Гюрза даже не заметила моего появления, ругаясь с Вивианой, а потом и вовсе чат покинула, не ответив даже на мое приветствие.

Третьим событием стало то, что Вивиана, моего присутствия не проморгавшая, пригласила меня на свидание. Вечером мне особенно делать было нечего, но встречаться с дамой, не отличавшейся ни умом, ни сообразительностью, я не слишком хотел. Утешала только одна мысль. Вивиана билась с Гюрзой на словесной дуэли ежедневно, доказывая свою привлекательность и сексуальную раскрепощенность. Я подумал, что внешний облик вполне может компенсировать некий недостаток ума, и решил согласиться. На всякий случай я не стал информировать Вивиану о том, что мой сын сейчас живет со мной. Если что, я смогу совершить ловкий стратегический маневр и спасусь бегством.

Гюрза, то бишь Юлия Быстрова, на мой телефонный звонок ответила сразу и после недолгих препирательств, согласилась приехать для переговоров. Почему-то известие о том, что она через час окажется в моем офисе, взволновало меня, точно сопливого тинэйджера.

Дашка долбила по клавишам компьютера, косясь на меня с недоумением. Я прохаживался по приемной, измеряя ее шагами. В коридоре кто-то ожесточенно дубасил чем-то тяжелым по полу – наверное, ковролин прибивали. Лампочку тоже, слава богу, ввернули. Теперь человеку, пришедшему ко мне в офис, не придется разбивать голову о стены в темноте.

– Валерий Яковлевич, – не выдержала вдруг Дашка. – Может, вам кофе сделать? Или чаю?

– Чего? – глупо спросил я.

– Кофе, говорю, хотите? Или, может, вам перекусить чего сварганить? Я могу в магазин сбегать. Все равно надо кое-какие прибамбасы купить из канцелярии, – ответила Дашка.

– Кофе? – с сомнением протянул я. – Кофе… Пожалуй, да, сделай. Только попозже. Пока никуда не уходи, я тут жду одного человека…

– Видимо, вы ждете меня? – донеслось из дверей. Я круто повернулся на каблуках, чуть не упав. Дашка, явно развеселившаяся, тряхнула гривой белокурых волос и с интересом уставилась на посетительницу.

Юлия стояла в дверях, облаченная в простенькую черную курточку, джинсы и высокие сапоги выше колен, отливавшие лаковым блеском свежего гудрона. Я сразу вспомнил, что во времена моего пролетарского детства жевательная резинка была понятием недоступным. Мы видели его лишь в кино про индейцев, редко показываемым в кинотеатрах. И тогда вся пацанва жевала гудрон, стремясь быть хоть чуть-чуть похожими на крутых Уокеров.

– Э-э-э, – протянул я, собираясь с мыслями. Мысли скакали испуганными зайцами, причем совсем не в тех направлениях, которые требовались. Одна долбилась где-то под куполом черепушки, что вот, зря ты столько времени потратил на блондинок.

– Добрый день, – подчеркнуто вежливо поздоровалась Юлия, затейливо изломав бровь. Ее явно забавляла ситуация.

– Добрый, – взяв себя в руки, произнес я. – Прошу ко мне в кабинет. Дарья, будь добра, нам… – Я повернулся к Юлии. – Чай, кофе?

Она пожала плечами и сделала неопределенный жест.

– Тогда кофе, пирожные и не беспокойте нас.

Дашка понимающе вытянула веред губы и покивала головой. Выражение ее лица мне не понравилось.

– У нас деловой разговор, – внушительно произнес я.

– Конечно, конечно, – радостно закивала Дашка. – Я так сразу и поняла.

Юля фыркнула. Чуть слышно, но все-таки фыркнула. Я распахнул дверь кабинета и сделал царственный (как мне показалось) приглашающий жест пройти внутрь. Юля вошла и сразу же уселась в кресло напротив моего. Дашка, делавшая вид, что заканчивает печатать, смешно округлила глаза, смотря куда-то в пол, и блудливо улыбалась.

– Кофе иди сделай, – произнес я с возрастающей экспрессией в голосе. Дашка изобразила на лице невозможный энтузиазм и рванула с места в коридор. Я покачал головой и вошел в кабинет. Юля копалась в сумочке, вытаскивая из ее недр все новые и новые предметы. На столе уже была целая свалка. Отдельно лежали довольно внушительный ежедневник, небольшой цифровой диктофон, чуть меньше сигары, цифровая «мыльница» и ручка. Среди вытащенных вещей я увидел пудреницу, помаду, начатую пачку жвачки, какие-то свернутые в несколько раз бумажки и что-то еще. Я покосился на жвачку. Да уж, такая девушка явно не будет жевать гудрон!