Все оттенки красного - Наталья Андреева Страница 27

— Что же будет? Что же теперь будет?

— Не надо так переживать, ма шер, — язвительно усмехается Олимпиада Серафимовна, тряхнув огромными серьгами. — Надеюсь здесь не замешаны ваши альковные тайны.

При этих словах Вера Федоровна бледнеет как полотно, и Нелли Робертовна резко поднимается из-за стола:

— Ольга Сергеевна! Что же вы стоите? Дайте же ей воды!

Кабинет

Это любимое место в доме покойного Эдуарда Листова, здесь он проводил долгие часы за чтением й осмыслением прочитанного. Одна дверь ведет в коридор, другая в маленькую студию. Художник Эдуард Листов не любил больших помещений. В студии же находится стеклянная дверь с витражами, через которую можно выйти в кольцевую веранду, а из нее потом спуститься в сад. На зиму дверь обычно наглухо запирается, но летом она практически всегда остается распахнутой настежь. Георгий Эдуардович в студию никогда не заходит, и вообще старается поменьше вспоминать о ее существовании. Дверь, через которую туда можно пройти из кабинета, плотно прикрыта. Но кабинет — это другое. Здесь можно проводить долгие часы в размышлениях, как покойный отец, потому что сама атмосфера располагает к этому. Здесь можно спокойно возиться с антиквариатом, работать над книгой, делая записи. Георгий Эдуардович привык делать это по старинке, подобно отцу, не признававшему и так и не освоившему компьютеров и интернета. Кабинет — это святилище.

Теперь сюда вторгается Эдик, мгновенно нарушая существующую гармонию. Он слишком обеспокоен, весь в движении. Георгий Эдуардович морщится — скорее надо с этим покончить.

— Зачем ты приехал?

— Это дом моего деда. И он пока еще не твой.

— Зачем ты приехал?

— К маме приехал. Соскучился.

— Что, деньги кончились?

— Хочешь дать мне взаймы?

— Напротив, хочу сказать, что мое терпение лопнуло. Ты и твоя мать-авантюристка… Не надо на меня так смотреть! Авантюристка, если не сказать хуже! — срывается на крик Георгий Эдуардович. — Вы сюда и близко не должны подходить! Я все знаю!

— И давно знаешь?

— Давно. Потому и развелся. А она все еще думает, что из-за скандалов, которые постоянно были в нашей семье. Да я способен выдержать и не такие скандалы! Я прожил девятнадцать лет с Натальей, а уж она никогда не отличалась кротким характером. Впрочем, это к делу не относится. Ты, вероятно, знаешь, каковы обстоятельства. Мы все делим с Марусей пополам. Так вот: едва вступив в права наследства, я тут же передам все другому сыну. Оформлю все бумаги, чтобы ни тебе, ни Вере не досталось ни одной копейки ни при каких обстоятельствах. Я знаю, на что вы способны, если речь идет о больших деньгах, и не хочу постоянно опасаться за свою жизнь. Можете не суетиться: ничего не получите. А если я умру до того, как вступлю в свои права, не получите тем более.

— Ошибаешься. Вот тут ты ошибаешься.

— Что такое? Ты успел обольстить и эту невинную девушку? Не верю! Вы сегодня утром встретились впервые. Конечно, я успел заметить, как она на тебя смотрела, но это еще ничего не значит. Ты уберешься отсюда немедленно, понял? Хватит того, что Настя стала твоей шпионкой в этом доме. Подумать только! Такая добрая, милая, кроткая Настя! Чем ты их берешь, ну чем? Ведь ты негодяй, картежник, развратник. Правильно говорил папа, надо было давно гнать тебя отсюда прочь, а я все терпел, глупец. Какой глупец! А теперь ты плетешь свои интриги. Немедленно уезжай, Эдуард. Немедленно!

— Даже переночевать нельзя? Я устал.

— Можно, если ты и близко не подойдешь к этой девочке, к Марусе.

— Как ты за нее переживаешь! Чистое, невинное создание, а я мерзавец, развратник. И какой пафос, в самом деле! Папа, ты слишком старомодно выражаешься, сразу видно, что телевизор почти не смотришь. Ах, Маруся, ах, создание, ах, сестра! Не дай Бог, я на нее дурно повлияю! Да она же врет вам всем! С того момента, как очнулась в больнице, так и врет! Нет, обидно, в конце концов, а? Почему это я один должен быть плохим? А наглая врушка — чистое, невинное создание!

— Не смей! Слышишь? Не смей!

Такое ощущение, что Георгий Эдуардович собирается отвесить сыну пощечину.

— Но-но, — пятится Эдик.

— Извинись немедленно!

— Еще чего! Она самозванка. На самом деле эту молодую особу зовут Майей, и к семье Листовых она имеет такое же отношение, как я к папе римскому.

— Откуда… Откуда ты знаешь? — хрипит Георгий Эдуардович.

— Потому что я встретил в поезде настоящую Марию Кирсанову, и поверь, они с этой врушкой — полные противоположности.

— И где же она? Где?

— А вот этого папа, я тебе не скажу. У меня свои планы. Да-да. Тебя ждет сюрприз. А, кстати, ты уверен, что действительно мой папа? Я тут нашел пару интересных писем…

— Вон!

— Как хочешь. Но я тебя предупредил.

— Постой.

— Да?

— Что ты задумал?

— Я сделал ей предложение. Марии Кирсановой.

— Что?!

— Неужели ты думаешь, что найдется женщина, способная мне отказать?

— Ты… Ты не можешь этого сделать. Она твоя тетка.

— А вот для этого и нужны старые письма, папа. Да, ближайшие родственники не могут вступать в брак. А что, если я докажу, что не имею к тебе никакого отношения? Что меня зачал совершенно другой человек?

— Ты мой сын.

— Откуда такая уверенность?

— Ты мой… О, Господи! Что-то с голосом.

— Ничего-ничего, это пройдет, папа. Хорошо, что у меня есть здравомыслящая мать. Она меня очень любит. В отличие от тебя.

— Уходи.

— Я переночую здесь. И не надо так переживать.

— Ты еще не знаешь, что я тоже могу… Могу быть жестоким и… и решительным.

— Да ну? Ну что же, попробуй. Но, в конце концов, это несправедливо: почему это тебе должно достаться столько денег, а мне ничего? Ты их тоже не заработал. Чем ты занимался всю жизнь? Ну, чем? Дедушка, художник Эдуард Листов, не без помощи бабушки Липы пристроил тебя по блату в престижный институт на факультет, по окончании которого, пардон, навоз из стойла вычищать не пришлось. Чистенькая непыльная работенка за хорошую зарплату. Что ты делал в то время, когда другие работали? Заводы строили, землю пахали? Копался в рухляди да писал книги, которые никому не были нужны. Ведь я знаю, что большинство этих изданий были безгонорарными. Несколько тысяч бесполезных экземпляров, которые осели где-то в хранилищах. Они и сейчас никому не нужны, потому что читать их — тоска. Ты же никакого научного открытия не сделал, переписал из нескольких книг в одну, и то «от сих до сих», куда пальцем ткнули. Если бы ты еще разбирался в антиквариате! Ты делаешь вид, что разбираешься, а на самом деле… На самом деле тебе кропала эти книжонки вкупе с кандидатской диссертацией умная тетя Нелли.