Смертельная белизна - Роберт Гэлбрейт Страница 26

Страйк будто бы издалека вернулся к реальности. У него на лице застыло непонятное выражение.

– Вроде да, – ответил он.

– Какая-то зацепка?

– И не одна. – Страйк провел рукой по щетинистому подбородку. – Во-первых, в пятницу я выследил брата Билли.

– Каким образом?

– Долгая история, – ответил Страйк. – Но Джимми, как оказалось, – активный участник движения противников Олимпиады – ОТПОР, так они себя именуют. Короче, с ним была девушка, которая, услышав, что я частный сыщик, выпалила: «Его Чизл подослал».

Допивая идеально заваренный чай, Страйк задумался.

– Но Чизуэллу без надобности внедрять меня в ОТПОР, – продолжал он, размышляя вслух. – Там уже присутствовал полисмен в штатском.

Хотя Робин не терпелось узнать, какие еще зацепки усмотрел Страйк в обращении Чизуэлла, она не перебивала, а сидела молча, давая ему возможность оценить новое развитие событий.

Во время ее отсутствия Страйку сильно не хватало этой деликатности.

– А как тебе понравится вот это, – продолжил он наконец, словно ни на что не отвлекался. – Тот, кого посадили за убийство, – не единственный… то есть был не единственным сыном Чизуэлла. Его старший брат, Фредди, погиб в Ираке. Да-да. Майор Королевского гусарского полка Фредди Чизуэлл. Убит при нападении на колонну бронетехники в Басре. Я, когда служил в ОСР, на месте расследовал его гибель.

– Выходит, ты знаком с самим Чизуэллом?

– Лично – нет. Обычно встреч с родственниками не требуется… Много лет назад я и дочку Чизуэлла знал. Не накоротке, но пару раз пересекались. Она была школьной подругой Шарлотты.

При упоминании Шарлотты у Робин по спине пробежал холодок. Она втайне сгорала от любопытства, когда речь заходила о Шарлотте, которая в течение шестнадцати лет, хотя и с перерывами, была рядом со Страйком и вполне могла стать его женой, если бы в результате какой-то неприглядной истории отношения их не прекратились, и, вероятно, навсегда.

– Жаль, что у нас нет телефона Билли, – сказал Страйк, вновь проводя волосатой ручищей по нижней челюсти.

– Я непременно его раздобуду, если только Билли опять выйдет на связь, – заверила его Робин. – Ты не собираешься перезванивать Чизуэллу? Он сказал, что уезжает на совещание.

– Очень хорошо бы выяснить, что ему понадобилось, но вопрос в том, найдется ли у нас промежуток для еще одного клиента, – сказал Страйк. – Надо подумать.

Он сцепил руки за головой и хмуро уставился в потолок, на котором солнечные лучи высветили паутину мелких трещин. Да плевать… Пусть застройщик решает, что с этим делать…

– Я направил Энди и Барклая следить за парнишкой Уэбстером. Барклай, кстати, хорошо справляется. Я получил от него отчет за полных трое суток, с фотографиями и всем прочим. Есть еще Врач-Ловкач. Он пока не совершил ничего сенсационного.

– Очень жаль, – сказала Робин и тут же осеклась. – Нет, я оговорилась. Хотела сказать «очень хорошо». – Она протерла глаза и со вздохом продолжила: – Ох уж эта работа! Все этические нормы путает. Кто сегодня пасет Ловкача?

– Я собирался поручить это тебе, – сказал Страйк, – но вчера вечером позвонил клиент – видишь ли, забыл предупредить, что Ловкач улетел на симпозиум в Париж.

Не сводя глаз с потолка и в задумчивости морща лоб, Страйк продолжал:

– У нас не охвачена двухдневная конференция по высоким технологиям, которая начинается завтра. Что ты выбираешь: Харли-стрит или Центр конгрессов в Эппинг-Форесте? Если хочешь, можем поменяться. Что для тебя предпочтительнее: завтра походить за Ловкачом или посидеть среди сотен пропотевших айтишников в футболках с супергероями?

– Раз айтишники – значит сразу пропотевшие? – упрекнула его Робин. – От твоего приятеля Болта, например, ничем плохим не пахнет.

– Да он перед приходом к нам в офис дезодорантом обливается с головы до ног! – фыркнул Страйк.

Болт, младший брат Ника, школьного друга Страйка, произвел апгрейд их компьютеров и телефонов, когда бизнес круто пошел в гору. Он благоговел перед Робин, что не укрылось ни от нее, ни от Страйка.

Страйк перечислил и другие рабочие возможности, все так же потирая подбородок.

– Перезвоню-ка я Чизуэллу – хотя бы узнаю, что ему нужно, – решил он наконец. – Как знать: вдруг это нечто более весомое, чем адвокат со своей гулящей женой. А ведь этот законник у нас следующий на очереди, правда?

– Либо он, либо эта американка, которая замужем за дилером «Феррари». Они на равных.

Страйк вздохнул. Супружеская неверность составляла основную часть их заказов.

– Надеюсь, Чизуэллу жена не наставляет рога. Такие дела уже в зубах навязли – хочется перемен.

Когда Страйк вставал с дивана, ему вслед, как обычно, понеслись звуки газовой атаки. Входя к себе в кабинет, он услышал вопрос Робин:

– А мне, получается, завтра с документацией работать?

– Если ты не против, – ответил Страйк, плотно закрывая за собой дверь.

Робин в приподнятом настроении вернулась за компьютер. На Денмарк-стрит уличный музыкант запел «No Woman, No Cry» ^[11], и ей показалось, что во время разговора про Билли Найта и Чизуэллов они сделались теми же Страйком и Робин, какими были год назад, до ее увольнения, до венчания с Мэтью.

Между тем Страйк из кабинета позвонил Джасперу Чизуэллу, который снял трубку почти мгновенно.

– Чизл! – рявкнул он.

– Говорит Корморан Страйк, – сказал детектив. – Вы только что разговаривали с моим партнером.

– Да-да, – подтвердил министр культуры; судя по всему, он ехал в автомобиле. – У меня есть для вас работа. Но это не телефонный разговор. Сегодня, к сожалению, я занят с утра до вечера, а завтра меня устроит.

«Ob-observing the hypocrites…», – выводил уличный певец. «Наблюдая за ханжеством…»

– Сожалею, но завтра нет никакой возможности. – Страйк наблюдал, как в ярком солнечном свете кружатся пылинки. – До пятницы не будет ни минуты. Вы можете хотя бы в общих чертах обрисовать суть дела, господин министр?

Чизуэлл ответил с напряженностью и гневом:

– Разговор не телефонный. Я приму ваши условия, если вопрос только в этом.

– Это вопрос не денег, а времени. До пятницы я очень плотно занят.

– Ох, я вас умоляю…

Вдруг Чизуэлл отстранил трубку, и до слуха Страйка донеслось злобное шипение, обращенное к кому-то другому:

– Здесь налево, болван! Нале… чтоб тебе!.. Не трудись, я пешком. Пешком дойду, черт тебя дери, открывай дверь!