Восьмой круг. Златовласка. Лед - Эд Макбейн Страница 26

— Расслабьтесь, приятель, — сказал Скотт. — Расслабьтесь и ощутите полное воздействие.

Он повернул челюсть своей жертвы, раздался опасный хруст позвонков, и руки разжались. Когда Мюррей осторожно поднял голову, Скотт утирал платком лоб и тяжело дышал.

— Вот теперь лучше, — заговорил он. — Черт возьми, Керк, у вас прекрасная костная структура, но смотрите, как вы портите ее. Вы же человек, не животное. Сидите распрямясь. Ходите распрямясь. Будьте человеком по всей длине позвоночника. И примите мой совет — посетите хорошего хиропрактика. Хиропрактик сделал из меня нового человека.

Мюррей сдержал замечание, так и просившееся на язык.

— Подумаю об этом.

— Не думайте. Делайте. И это напоминает мне, что я хотел уладить наше дело и уйти. — Он протянул чек. — Я уверен, что условия приемлемые.

Мюррей взглянул с кратким порывом поддаться искушению, потом пересилил его:

— Простите, мистер Скотт, но я так не думаю.

— Это ваше право, Керк. Какую сумму вы просите?

— Зависит от обстоятельств. Пока что я знаю только, что нахожусь на рынке, где спрос превышает предложение. Прежде чем принимать решение, я бы хотел оглядеться, узнать, как котируются секретные досье.

Выдержка Скотта слегка изменила ему.

— Керк, теперь вы говорите, как ловкач. Я удивляюсь этому.

— Это ваше право, — сказал Мюррей. Головная боль, обнаружил он, была все такой же сильной.

— Хорошо, мы оба деловые люди. Я прибавлю еще тысячу. Но за это потребую вашего слова, что получу стоящий товар. Секс, наркотики, тюремные досье — они повышают тираж. И это должно быть связано со знаменитостью, которую знает человек с улицы и о которой хочет читать. Если не смогу найти из половины вашего списка хороших материалов, то понесу убытки.

— Это хороший разговор о сделке, мистер Скотт. Но сделки не будет.

Теперь выдержка изменила Скотту окончательно.

— Послушайте, Керк, позвольте осведомить вас о том, чего вы не принимаете во внимание. Я обратился прямо к вам, так как считаю полезным вести дело с руководителем, когда возможно. Но вы знаете, и я знаю, что для тех, кто работает в вашей сфере, лояльность ничего не значит. У вас большая организация, в ней каждый готов продать вас тому, кто предложит самую высокую цену. Понимая это, зачем вынуждаете меня вести дела за вашей спиной с каким-нибудь продажным служащим? Не лучше ли самому вести торговлю и получать доход?

Мюррей, не мигая, уставился на этого человека, как зачарованный.

— Ну и ну, будь я проклят, — негромко сказал он.

— Но вы меня понимаете?

— Понимаю, — ответил Мюррей. — Еще как понимаю.

Он вызвал звонком миссис Нэпп и, когда она появилась, повернулся вместе с креслом к ней.

— Миссис Нэпп, это важно. Подготовьте список наших клиентов, прошлых и нынешних, которых можно считать знаменитостями. То есть всех, кого человек с улицы знает и о ком хочет читать. — Обратился к Скотту: — Надеюсь, вы не против, что я воспользовался вашим определением?

Скотт был воплощением довольной любезности.

— Ничуть.

— Прекрасно. Потом, миссис Нэпп, если кто-то из наших людей захочет видеть досье, включенное в этот список, он должен будет письменно изложить причину и подписаться. Если сочтете, что причина хотя бы слегка подозрительна, немедленно сообщайте мне. Тогда я смогу…

— Господи! — воскликнула миссис Нэпп, когда дверь за Скоттом хлопнула с грохотом взорвавшейся бомбы. — Что случилось? Этот человек, должно быть, не в своем уме.

— Нет, он просто очень, очень расстроен. В общем, миссис Нэпп, принимайтесь за работу над этим списком. Или, лучше, поручите это кому-нибудь из стенографисток. Выберите самую глупую. Такие прекрасно разбираются в знаменитостях.

Этот день, подумал Мюррей после обеда, который ему доставили на письменный стол чуть теплым и совершенно невкусным, отведен судьбой для множества мелких неприятностей. И убедился в этом, когда в два часа позвонил Бруно, сообщил, что их птичка улетела — Эдди Шрейд бесследно исчез из своего гнездышка на Кони-Айленде.

— Как это исчез? — спросил Мюррей. — Ты расспрашивал соседей? Обошел всю округу?

— Только этим и занимался. Единственный, кто вроде бы может что-то знать, это тип, которому принадлежит дом, где жил Шрейд, а он не хочет разговаривать. Черт возьми, в том районе никто не хочет разговаривать. Мюррей, видел бы ты это место зимой. Прямо-таки конец света.

— Ну и что? Ты там не для осмотра достопримечательностей. Думаешь, это устроил Лоскальцо?

— Возможно. Шрейд ему нужен, чтобы поддержать Миллера, иначе у него не получается дела. Может быть, именно о Шрейде он и беспокоится.

Мюррей размышлял над этим, пока Бруно не застонал:

— Говори со мной, приятель, говори со мной. Здесь холодно и одиноко.

— Ты жалкий трус. Слушай, почтовое отделение от тебя далеко?

— Было где-то поблизости. Мюррей, что у тебя на уме, игра в «Брата Фрэнка»?

— Сделаем такую попытку, — сказал Мюррей. — Две открытки и два письма, только смотри, пиши адрес разборчиво, чтобы они не оказались в отделе невостребованных писем.

— Все понял. Скажи, кто будет Братом Фрэнком?

— Буду я, — ответил Керк, — поэтому пиши Брату Мюррею.

— Ладно. Тогда до завтра.

— Постой, постой. — Мюррей придвинул к себе блокнот и начал аккуратно выводить кружки. — Помнишь, Джек Коллинз, когда был здесь в прошлом году, что-то говорил о новом деле у него на Тихоокеанском побережье, но не захотел сказать, что оно представляет собой?

— Помню.

— И помнишь, я потом сказал тебе, что если его новое дело представляет собой продажу магнитофонных пленок и фотографий порнографическим журналам, нам нужно открыть другое агентство, чтобы работать по заданиям оттуда?

Наступило молчание.

— Понял, — сказал наконец Бруно.

— Какого черта, — заговорил Мюррей. — Бруно, я знаю, как ты к нему относишься — вы всегда были друзьями, у него есть работа в Лос-Анджелесе, которую ты можешь получить в любое время, — но не могу допустить, чтобы мы с этим связывались. Если наши значительные клиенты узнают о такой связи, о них завтра же можно будет забыть. Понимаешь, так ведь?

— Понимаю, конечно. Только, Мюррей, возможно, ты совершаешь ошибку. На Западе все агентства занимаются этим. Эта чертова Калифорния сплошь напичкана подслушивающими устройствами. Взять любую из голливудских красоток — если она не думает, что у нее под матрацем установлен микрофон, то не может спать по ночам. Раз там есть такой золотой прииск, то нельзя винить Джека за то, что он хочет поживиться, так ведь?

— Я не виню его, — заметил Мюррей. — Я не имею с ним дел, пока он работает с этими журналами. Он хороший человек, Бруно, но сейчас не нужен мне. Говорю прямо, чтобы ты знал — здесь нет ничего личного.