По ту сторону пруда. Книга 2. Страстная неделя - Сергей Костин Страница 26

Это заняло у меня минут двадцать. Я посмотрел на часы: начало четвертого. Моей следующей зацепкой был звонок сыну Осборна, Питеру. Но мы договаривались абстрактно на вторую половину дня, а мне нужно было просчитать возможные варианты.

Так вот разговор с Моховым. Главная констатация: он не только не был завербован англичанами, он и сбежал-то в Англию не для того, чтобы обратить свой капитал знаний в звонкую монету. Случилось что-то, отчего его жизнь оказалась в опасности. Настолько, что у него даже попрощаться с семьей времени толком не было.

Второй момент. Мохов высказал уверенность, что раз мы с ним встретились, отныне и моя жизнь висит на волоске. То есть кто-то, «они», могут решить, что Мохов мне передал какой-то предмет или, скорее, информацию. И эта информация настолько важная, что меня будет стоить убить уже потому, что возникло подозрение, что я ее от Мохова получил.

Кто же эти «они»? На этот вопрос Мохов отвечает: «Тебе лучше не знать». Значит, это вряд ли люди из Конторы — они мне теоретически могут быть знакомы, пусть даже не лично. А раз мне лучше не знать, значит, «они» находятся на более высоких этажах пирамиды. И это не частная служба безопасности какого-нибудь олигарха, иначе, почему бы мне этого и не знать. Нет, такой ответ предполагает, во-первых, государственную структуру, а во-вторых, самую верхушку власти, которую и заподозрить-то в чем-то преступном немыслимо.

Третий момент, тоже очень важный. Мохов говорит мне: «Тебе лучше не знать». Я тут же спрашиваю: «А англичанам?» То есть я имел в виду, что мне он, видите ли, этого сказать не может, а от англичан, наверное, скрывать не будет. И он произносит такую фразу: «А они это и без меня знают». И потом он еще сказал, что одни англичане захотят его защитить, а другие — нет. Конечно, голова у меня была, как только что отзвонивший колокол, еще гудела, но как я это в ней не прокручивал, ничего другого у меня не получалось.

А вырисовывалось вот что. У англичан есть в Москве свой агент где-то очень высоко, может быть, даже в Кремле. Каким-то образом об этом узнает Мохов. Причем узнает так, что тому, кроту, стало известно, что его разоблачили. Повторюсь, человек этот, будем его так и называть, Крот, занимает пост настолько высокий, что обвинить его в работе на иностранцев было бы не просто клеветой, а кощунством. Но теперь он знает, что какой-то разведчик его раскрыл, и не успокоится, пока того не уберет. Любыми путями — ведь сказал же Мохов, что его похоронили бы как героя или как жертву несчастного случая. Нашли бы способ.

Вот почему Мохов так поспешно уезжает из Москвы. Крот же имеет доступ к информации из Конторы и узнает, что тот бежал в Лондон. Он направляет туда своих специально обученных людей или даже использует сотрудников резидентуры, поскольку официально речь идет о ликвидации предателя. Мохов от киллеров уходит, но это не значит, что его перестанут искать. Скорее наоборот.

Теперь вопрос, так волнующий Осборна: откуда эти киллеры узнали о предстоящей встрече на кладбище? Потому что с трех до десяти утра они успели изучить местность, поставить снайпера на самый верх трибуны, еще одного стрелка — на южный вход, да и на северном — англичане правы — возможно, тоже был кто-то, чтобы отрезать Мохову путь к отступлению. Несомненно, люди Крота узнали об этом достаточно рано.

Осборн со своим начальником допускают, что утечка произошла от сообщников Мохова. Но я-то ведь знаю, что таких людей нет. Если бы Мохова кто-то подстраховывал, этот кто-то в критический момент вмешался бы в ход событий. Но этого не произошло, и не появись я, Мохов несомненно и полег бы на той улочке.

Вторая версия англичан логичнее. Если я смог подключиться к телефонам Осборна и его сотрудников, это мог сделать и кто-то еще. Думаю, в лондонской резидентуре хватает и соответствующей аппаратуры, и специалистов.

Но утечка могла произойти и по другому каналу: у Конторы есть источник в МИ-5. По всему так получалось, и Эсквайр этого гневно не опроверг. Однако Осборн звонил только своему начальнику, и он считает, что в МИ-5 об этом они двое и знали. Но почему его босс не мог ввести в курс дела своего заместителя? Или почему бы ему самому не работать на Контору? Вот Крот мог стать иностранным агентом, а этот нет? И тогда у киллеров на подготовку было, конечно, не семь часов, с момента звонка Мохова Осборну, но все же четыре — это когда Особорн позвонил своему шефу. Не так много, но достаточно, чтобы расставить людей.

И, наконец, самое неприятное. Напоследок Мохов сказал: «Они сами меня на это толкают. Сами виноваты». Это может означать лишь одно. Теперь, когда его попытались убить, ему терять нечего. Он попросит защиты у МИ-5 и в обмен сдаст всех, кого знает. То есть не вмешайся я сегодня утром, до меня очередь дошла бы не скоро: когда Мохов все бы уже слил и начал соскребывать со стенок. А теперь я наверняка в самом верху списка. Напомнил о себе, называется.

Да, как ни крути, в результате своей титанической деятельности я сейчас был в ситуации несравненно худшей, чем три дня назад.

7

Теперь, что мне сообщить Эсквайру? Не для того, чтобы он мне помог — что он мог для меня сделать в этой ситуации? Но он ведь сидел, как на иголках, зачем же мне его мучить?

Был ли он связан с попытками убрать Мохова? Я имею в виду не себя — на это Бородавочник меня-то подталкивал совершенно недвусмысленно. Сейчас другой вопрос: помогал ли он специально подготовленным людям? То есть передал ли он в лондонскую резидентуру все данные на Мохова, например, имена и адреса его лондонских знакомых? Конечно, передал. Сообщил ли он, что по следу перебежчика идет и вольный стрелок, некто Пако Аррайя? Разумеется, нет. Бородавочник — один из двух людей в Конторе, которым я доверяю безусловно; если я и в нем буду сомневаться, мне пора завязывать и ложиться на дно.

Может ли Эсквайр быть как-то связан с Кротом? Не то, чтобы быть заодно, помогать ему или как-то покрывать? Просто знать об этом? Тоже исключено. Может ли он о таком догадываться? Вряд ли: он же с Моховым не говорил. Важно ли ему это знать? Несомненно. Рискую ли я, сообщая ему об этом? Рискую очень. Не лучше ли мне тогда сидеть тихо? Не лучше. Мы не знаем, как нам будет лучше. А раз так — делай, как должно, и будь, что будет.

Была еще одна возможность, которую никогда нельзя исключать. Этот Крот мог быть частью какой-то хитроумной комбинации Конторы. Настолько хитроумной и настолько важной, что поддержание доверия к этому источнику стоило пары-тройки жизней людей поменьше. Таких, как Мохов или я. О такой игре Эсквайр мог знать, и, возможно, в этом случае он был вынужден делиться информацией с другими участниками комбинации. И тогда открыть ему, что я знаю о существовании Крота, значило подписать свой смертный приговор. Конечно, конечно, Бородавочник дорожит каждым своим человеком. Конечно, он не раз говорил при мне «Сейчас не война», делая сложный выбор между безопасностью агента и выполнением задания. Но я же не знаю, насколько высоки ставки в той игре. Вон, Черчилль во время войны Ковентри пожертвовал, дал разбомбить целый свой город, чтобы не раскрыть, что англичане читали шифротелеграммы Вермахта. Нет, с полной откровенностью повременим пока.