Королевский судья - Сандра Лессманн Страница 26

Оглашение приговора в последний день судебных заседаний в Олд-Бейли входило в обязанности рикордера. О Бреандане Мак-Матуне там говорилось: «...отсюда вы препровождаетесь туда, откуда вас привели, а оттуда, привязав к телеге, вас поведут из Ньюгейта в Тайберн, туловище выше ремня должно быть обнажено, вас будут сечь до появления крови».

Два дня спустя, на святых Косьму и Дамиана, приговор привели в исполнение. На улице, как всегда в подобных случаях, собралась любопытная толпа. Пришел и Иеремия, Ален вызвался пойти вместе с ним. Иезуиту не пришлось напрягать красноречие, убеждая друга поручиться за ирландца. Цирюльник был в ужасе от строгости наказания и решил, что долг милосердия велит ему избавить молодого человека от дальнейших истязаний.

Среди зевак Иеремия, к своему неудовольствию, заметил сэра Джона Дина и Томаса Мастерса. Оба были верхом, чтобы не мешаться с чернью. Судя по всему, они хотели насладиться местью, хотя та оказалась и неполной.

Когда с осужденного сняли кандалы, один из тюремщиков Ньюгейта передал его палачу. Тот подвел ирландца к стоявшей наготове телеге и рывком дернул с плеча рубаху. Бреандан хотел было воспротивиться грубому обращению, и Джек Кетч подозвал своего помощника, державшего запряженную в телегу лошадь.

— Веди себя смирно, проклятый, иначе я снова надену на тебя кандалы! — проворчал палач и сорвал с арестанта рубаху.

Его помощник веревкой привязал запястья Бреандана к жердям, прикрепленным на боковых стенках телеги, и взял лошадь под уздцы. Пока Джек Кетч расправлял пять спутанных ремней розог, на которых на одинаковом расстоянии были завязаны узелки, к нему подъехал сэр Джон Дин и кинул монету.

— Не ленитесь, палач! Всыпьте ему от души.

Джек Кетч понимающе кивнул ему и приказал помощнику:

— Давай, но не слишком быстро.

Ален с отвращением поморщился.

— Данный вид наказания не предусматривает точного количества ударов, — печально сказал он. — А значит, чем медленнее будет двигаться телега, тем больше ударов он получит. И ничего не поделаешь. Арестант полностью находится во власти палача. Дин — просто бессердечная свинья! И дался ему этот бедняга.

— Я думаю, он не может перенести, что необразованный потрепанный ирландец голыми руками без особых усилий поборол его и двух его друзей, как детей, хотя они были вооружены, — задумчиво ответил Иеремия. — Он унизил их и выставил на посмешище. Этого они никогда не забудут.

Телега тронулась, и палач взмахнул розгами. Они мелькнули в воздухе и со свистом опустились на голую спину ирландца. Тот резко дернулся, но не издал ни звука. Места, где розги коснулись кожи, тут же вздулись и покраснели. А когда удары посыпались один за другим и ремни спутались, кожа лопнула.

Бреандан до крови искусал себе губы, чтобы не кричать. Но в конце концов железная воля оставила его, и при каждом ударе он рычал от боли и гнева.

Его крики раздирали сердце Иеремии, вместе с Аленом следовавшего за телегой. Спустя какое-то время сэр Джон Дин и Томас Мастерс развернули лошадей и уехали. Судя по всему, они вполне насладились местью.

Палач, чья рука начала уставать, заметил это и поторопил помощника, так как до Тайберна было далеко, а ему следовало еще все приготовить для двух экзекуций, назначенных на следующий день.

Ноги Бреандана начали дрожать, он уже с трудом шел за телегой. Тело сильно накренилось вперед, его удерживали только веревки, привязывавшие руки к жердям. И когда наконец показалась виселица Тайберна, спина и плечи ирландца представляли собой одну сплошную рану. Джек Кетч приказал помощнику остановиться и отвязал Бреандану руки. Шатаясь как пьяный, ирландец попытался сделать шаг, но с глухим стоном упал.

Иеремия и Ален, предвидевшие обморок, подскочили и подхватили его. Не мешкая они положили руки Бреандана себе на плечи, но палач остановил их:

— Эй, вы не можете его просто так забрать. Парню придется вернуться в Ньюгейт. Он еще не заплатил за тюрьму.

— И вы отправите человека, который уже получил свое, обратно в тюрьму только потому, что он не заплатил по вашим грабительским расценкам? — в ужасе вскричал Ален. — Сколько он вам должен?

— Тринадцать шиллингов и четыре пенса.

— Вот ваши деньги, головорез!

— Благодарю вас, сэр, — ухмыльнулся Джек Кетч. — Надеюсь, у вас тоже найдутся друзья, которые столь щедро заплатят за вас, когда вы будете моим клиентом.

Его наглость возмутила Алена, но вдруг он почувствовал, словно ледяная рука схватила его за сердце и оно сжалось, как от пророчества.

Иеремия накрыл потерявшего сознание ирландца своим плащом, друзья снова взвалили его на плечи и с огромным облегчением удалились от трехногой виселицы. Холм Тайберн находился за пределами Вестминстера, на дороге, ведущей в Оксфорд, посреди лугов и полей. Ален остановил груженную сеном повозку, ехавшую в Лондон, и попросил возницу прихватить их. Обморок Бреандана был таким глубоким, что он не пошевелился до самого дома. Только на Патерностер-роу, когда друзья снимали ирландца с повозки, он на мгновение пришел в себя. Но боль была такой сильной, что в операционной он опять лишился чувств.