Болдинская осень - Елена Кралькина Страница 26

Перед самыми майскими праздниками завод, наконец, вышел на запланированную мощность, и большая партия приборов была отправлена заказчикам. По сему поводу Ветров организовал грандиозный праздник для сотрудников объединения, где даже сам спел «Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались…». Успех имел фантастический.

Сразу после праздника Романшины уехали на дачу. Егору надо было хорошо отдохнуть: почти три года без отпуска. Андрей с Матвеем тоже собирались на дачу, но не сразу. Решили провести денек в фитнес-клубе. Они сначала позанимались в зале, перетерли последние новости с местными мужиками, опять позанимались в зале, еще чего-то с кем-то перетерли, пошли в бассейн, часок поплавали и почувствовали, что нарисовалось острое желание перекусить. Хорошо, что в том же фитнес-клубе был ресторан с исключительно здоровой пищей. Матвей с Андреем никуда не торопились, все прошлые проблемы как-то были решены, а новые еще не успели появиться на горизонте. Сидели за столом, закусывали и получали удовольствие от жизни. Вдруг к их столику подошла смеющаяся Анюта с незнакомым парнем. Андрей удивился: вроде Анюта была при Баранкине. Неужели поссорились, ну дела… Анюта вела себя развязно, если не сказать нагло. Уселась за стол к начальству, парня своего посадила, начала глупые анекдоты травить и громко смеяться. Матвей стал закипать, а Андрей насторожился. Не похоже это на Анютика. Тут под Анютин смех парень попросил мужчин вытащить из карманов все имеющиеся телефоны и положить их на стол. Матвей начал выяснять отношения, но Андрей пнул его ногой под столом и подал пример полного послушания. Дальше парень попросил начальников встать и идти вслед за Анютой к бару, якобы что-то прикупить для девушки, а потом быстро двигать на кухню. На кухне на Ветрова и Нилова надели бронежилеты и каски, затем заставили спуститься по запасной лестнице и посадили в неприметный микроавтобус с затонированными стеклами. Там уже сидели Василий Ильич и Баранкин. Матвей потребовал объяснений. Если кто-то снимает боевик, то он в артисты не нанимался. Василий Ильич лишних слов произносить не любил, пояснил, что сначала надо будет подобрать Сушкина, Эмму с Ксюшей, а уже потом он всем кое-что расскажет. Алла Леонидовна с отцом подъедут позже. Матвей чертыхнулся, неизвестности он не любил. Андрей про себя стал молить всех святых, чтобы с его девочками все было в порядке. В его жизни уже был час Х, сейчас, судя по всему, настал час Y. Не зря он так долго боялся.

Автобус остановился, и в него вошли Эмма с Ксюшей. Слава богу, живые и здоровые. Эмма тащила большой чемодан, а Ксюшка две скрипки. Последним вошел Сушкин с рюкзаком. Что случилось? Зачем чемодан? Эмма рассказал, что ей позвонил отец, приказал быстро собраться и выполнить все требования охраны. Больше никакой информации. Матвей еще раз потребовал объяснений. Ильич кивнул Баранкину. Надо сказать, что Баранкин был непривычно серьезным, сидел рядом с Анютой и сжимал кулаки.

– Сегодня утром было совершено покушение на Ленку Полянскую. На глазах у Егорши и детей ее пыталась сбить машина, специально на Ленку ехала. Счастье, какой-то парень Ленку практически из-под машины вытащил. Жива, а с Егоршей худо было. Подозревали инсульт. Врачи хотели его в больнице оставить, а он ни в какую. Наталья, теща, его под расписку домой увезла. Егорша почему-то решил, что Ленку хотели убить из-за нашего заказа, психанул, заявление собрался написать, что из института совсем уходит. Лизка вроде уговорила подождать, пока просто у нас в лаборатории поработать. Весь институт на ушах стоит, все же на Егорше держится. Митька, конечно, потянет, но любит рубить с плеча… А если кого со стороны пришлют, все, институту конец… Сушкин, ты Ларке звонил, что там у них сейчас?

– Чего, чего? Тетки все ревут, мужики матерятся, даже при детях. Зимин десять минут орет так, что на всей улице слышно, потом минут двадцать отдыхает. Охрану вокруг участка выставили. Егорше с Ленкой успокоительное вкололи, они спят. Лилька говорить перестала, молчит, за родителей держится. Если они от нее хоть на два шага отходят, орет благим матом. Маринка ревет, что Лилька на всю жизнь немой останется.

– Это шок, должно отойти, но может потребоваться долгая реабилитация, – Эмма была готова сама заплакать.

– Самое ужасное, – продолжил Сушкин, – что с Натальей плохо. В семье же все на ней держится. Хорошо, Сережка заметил, что она совсем зеленая, давление ей померил, а там цифры – шкалы не хватает. Сережка Яшке моргнул, тот сразу к охране: «Вызывайте скорую», а Сережка к родителям побежал проверять, как они. Егорка малышней занимается, присматривает, чтобы не мешались. Ребята – молотки! Скорая приехала, укол Наталье вкатила, кардиограмму сделала, вроде сейчас лучше. Майк от матери не отходит. Хорошо, что Яков Михалыча сразу снотворным вырубили, а то мог бы и коньки отбросить. В общем, жесть.

– Я так понимаю, Вы сейчас нас везете к Романшиным, – обратился Матвей к Ильичу, – люди больны, это совершенно неудобно.

– Может быть, – ответил Ильич, – но таков приказ.