Побег с "оборотнем" - Фридрих Незнанский Страница 25

— Не дергай, оторвешь, — Турецкий вырвал рукав. — Возможно, ты и прав. Но не могу избавиться от мысли, что сегодня я кого-то крупно подставил. Кого-то, проживающего в доме номер восемь по улице Левандовского. Прости, Олег Петрович, я должен разобраться. Не думаю, что завтра нам дорогу перейдет снайпер. Заинтересованные лица будут ждать итогов моего расследования.

— А если вы найдете человека, который помог Поличному? Сдадите его местным законникам? Хотя не думаю, что вы его найдете, — Нагибин махнул рукой, хрустнул стаканчиком. — Исходя из вашего рассказа, дело тухлое.

— А разве я тебе не говорил, что знаю, кто помог Поличному? — удивился Турецкий. — Тьфу, ты, черт… не брызгай мне на брюки! — он отпрянул от напарника, который от изумления пролил пиво.

— Вы… уже знаете? — промямлил Нагибин. — И кто он?

— Не скажу, прости, — замотал головой Турецкий. — Чувства и подозрения нуждаются в проверке. Интересно, — он залпом допил пиво, — те, кто нас прослушивал, уже поняли, что мы нашли «жука»?

— Конечно, поняли. Мы так выразительно возились, а потом слиняли…

— Вот и я того же мнения, — вздохнул Турецкий, — так что обмануть их уже не получится.

Он извлек телефон, позвонил по недавно введенному номеру.

— Максим? Не отрываю от важных дел? Это Турецкий. Будь добр, подскочи, пожалуйста, к нам. Мы на задворках гостиницы — пьем пиво и обсуждаем свежие новости. Да, это сквер… Найдешь по запаху… Хорошо, через пятнадцать минут ждем.

Он ухмыльнулся, опустил телефон в карман, потянулся к полиэтиленовой емкости, где плескались последние слезы.

— Ну что, советник, как говорится, дайте мне точку опоры — и я произнесу тост?

Максим Леонович прибежал даже раньше, чем ожидали.

— Это вы? — затормозил возле двух неподвижных фигур, оседлавших скамейку.

— Это мы, — ледяным тоном ответствовал Турецкий.

— Ну, вы и забрались… — Максим подошел, отдышался. — Что случилось, Александр Борисович? Вы что-то узнали?

— Да, Максим, и мы очень раздосадованы нашим открытием, — продолжал Турецкий голосом Снежной королевы. — В нашем номере установлено прослушивающее устройство типа «жучок». Это нормальная практика ваших взаимоотношений с командированными?

— Чего? — опешил Максим. Глаза заблестели в темноте недоуменным блеском.

— Повторять не буду, — огрызнулся Турецкий.

— Подождите, а при чем здесь я? Ну, ни хрена себе. — Максим замолчал. Потом рухнул на лавочку и стал кутаться в рукава курточки. — Ну, ни хрена себе… — неоригинально повторил он.

— Вот и мы очень расстроены, — пробормотал Нагибин.

— В нашем номере вчера был только ты, — вкрадчиво сказал Турецкий, — причем дважды. И только ты мог прилепить нам эту хреновину.

Максим едва не задохнулся от возмущения. Подпрыгнул, забегал вокруг лавочки. Потом встал.

— Послушайте, Александр Борисович, это не я. Богом клянусь, не я! Да я вообще ни о чем таком понятия не имел. Я принес вам бумаги, которые мне всучил Короленко, какой, на хрен, «жучок»?

— «Жук» висел на нижней части столешницы журнального столика, — невозмутимо говорил Турецкий. — Вчера ты сел на диван напротив Олега Петровича и ни разу не встал… пока не покинул наш номер. Тебе нужно было лишь немного потянуться вперед…

— Да не делал я этого! — взорвался Максим. — Да мамой клянусь, не делал! Я вообще не по этой части!

— А ведь Максим не врет, — пихнул Нагибин Турецкого.

— Что это ты такое говоришь? — неприязненно покосился на него Турецкий.

— Вот видите, я же говорил! — обрадовался Максим. — Ваш напарник тоже так считает!

— Заткнись, Максим, — поморщился Турецкий.

— Не мог он этого сделать, — проворчал Нагибин. — Максим пробыл у нас минут пятнадцать. Сидел на краю дивана, напротив меня, тянул пиво, рука у него все время была занята. Я тоже не вставал, он постоянно находился в поле моего зрения.

Вы болтались по номеру. Чтобы укрепить приемник там, где он находился, ему пришлось бы хорошо потянуться, при этом свободными должны быть обе руки. Кто-нибудь из нас непременно бы заметил. Ему не было смысла туда тянуться. Он мог бы закрепить «жучка» в любом месте, где сидел, — например, под накидкой на диване. Но там ничего не было, вы проверили. Ерунда это все, Александр Борисович.

— Вот видите! — в голосе Максима заиграло ущемленное самолюбие.

— Ладно, прости, — буркнул Турецкий. — А что мне еще прикажешь думать?

— Но в голову приходит не только Максим, — продолжал позорить его Нагибин. — Если руководству местной милиции приспичило подбросить нам «насекомого», они могли это сделать через администратора в наше отсутствие. Нас весь день не было в номере, они могли там даже дискотеку устроить. Могли ордер всунуть дражайшей Марии Петровне — что им мешало подсуетиться? Или без всякого ордера взяли ключ на стойке, установили прослушку, а горничная в это время на стреме стояла…

— Поговорите с администратором, — вякнул Максим.

— Глупости, — бросил Нагибин, — зачем нам говорить с администратором? Что сделано, то сделано. Пожалуйтесь утром Короленко, Александр Борисович, посмотрим, как он будет себя вести.

— Даже не знаю, стоит ли нарываться? — пробормотал Турецкий, — Ладно, Максим, не обижайся. Что за хрень у вас тут творится? Ты уверен, что Поличный повинен в том, что ему инкриминируют?

— Послушайте, мужики, в натуре… — заволновался Максим. — Я тут вовсе не при делах… Про Поличного знаю только то, что знают все… Нормальный был мужик… ну, со своими, конечно, закидонами. Мог послать, мог матом орать на все управление. А так — обычный мент, все страшно удивились, когда ему вломили весь этот список… У меня свое начальство, своя работа, я в этих делах вообще не Копенгаген. А то, что сидел в машине, когда Поличного не смогли задержать, так это адресуйте к моему руководству…

Парень, похоже, не врал. Сомнительно, чтобы зеленого юнца посвящали во все творимые в городе бесчинства. Маловат еще. И не сказать, что он жирует по жизни, соря деньгами от преступной деятельности.

— Максим, во всем этом деле есть масса странностей, — сказал Турецкий. — Мы подозреваем, что события, в которых нам выпала честь участвовать, — не просто охота на оборотня. Все гораздо интереснее. Подставляться, разумеется, не хочется. Но и пускать это дело на самотек… Завтра у нас воскресенье, вряд ли произойдет что-то эпохальное. Но все-таки… Не мог бы ты держать нас в курсе, если вдруг получишь информацию, связанную с нашим сегодняшним разговором?

Максим угрюмо молчал. Турецкий прекрасно, его понимал — заниматься стукачеством в родном городе не больно-то красиво. Командированные уедут (если повезет), а он останется.

— Не настаиваю, — вздохнул Турецкий, — решай сам.