Убить футболиста - Федор Раззаков Страница 25

К моменту знакомства с футболистом Яша уже более полугода работал на тех парней, сумел приноровиться к этому бизнесу и набрался кое-какого ума-разума. К примеру, он знал, что за спиной тех парней, что отобрали у него документы, стоит некий цыган из Молдавии, объединивший под своим крылом несколько сотен столичных попрошаек. И что «нищий» бизнес в столице входит в число одних из самых доходных. Сердобольные москвичи, бросающие свои кровные рубли в грязные пакеты и кепки попрошаек, даже не догадываются, в какие золотые реки выливаются затем эти денежные ручейки. И львиная доля этих денег, минуя руки попрошаек, попадает к теневым воротилам, которые и держат в руках этот весьма доходный промысел.

Когда «нищий» бизнес только начинался, мафия вполне обходилась калеками из числа москвичей. Однако, когда работорговцы раскусили, какие деньги можно на этом деле заработать, началась настоящая охота за калеками по всему СНГ. Специальные эмиссары из столицы отправлялись в дома-интернаты для инвалидов, где с помощью подкупа либо хитростью, представляясь сотрудниками благотворительных фондов, забирали с собой калек. В Москве же этих бедолаг селили в специально снимаемых коммунальных квартирах или общежитиях и с помощью угроз заставляли работать на паперти. Чтобы не быть однажды найденными где-нибудь на свалке с перерезанным горлом, большинство таких «рабов» вынуждены были беспрекословно выполнять все требования своих хозяев.

В отличие от большинства своих собратьев по несчастью, которые оказались оторванными от своих родных мест, Яше было чуть легче. Во-первых, у него была своя отдельная квартира, во-вторых, располагалась она в десяти минутах ходьбы от места, где ему приходилось работать. Хотя по большому счету это благополучие было относительным. В последнее время его хозяева все чаще напоминали Яше о том, что квартира принадлежит ему только номинально. В любой момент они могли ее отнять и либо выкинуть его на улицу, либо поселить где-нибудь в коммуналке вместе с десятком таких же, как он, калек-попрошаек. И Яша очень сильно этого боялся. Поэтому, чтобы оттянуть возможность такого исхода, он работал на хозяев как проклятый, зарабатывал больше иных своих коллег и готов был не задумываясь выполнять любые их требования. Он прекрасно понимал, что в этой новой действительности цена жизни любого добропорядочного человека равна копейке, чего уж говорить о безногом инвалиде.

Принимая решение отправиться к приятелю-инвалиду, Кадилин не собирался добираться до его дома пешком. Причем отнюдь не потому, что расстояние было неблизким. За долгие месяцы своих странствий он намотал достаточное количество километров, чтобы не бояться очередного многокилометрового маршрута. Просто теперь ситуация изменилась: во-первых, он не хотел лишний раз попадаться на глаза милиции, а во-вторых, у него в кармане лежали деньги дочери, и, значит, он вполне мог расплатиться за проезд. Поэтому, смело войдя в троллейбус, Кадилин купил у водителя билет, прокомпостировал его и занял законное место возле окна.

Было около двух часов дня, и Кадилин прекрасно знал, что его приятеля наверняка нет дома. В это время Яша всегда сидел возле подземного перехода недалеко от вокзала и собирал милостыню у прохожих. Но Кадилина это не пугало. Он знал, где Яша хранил ключ от своей квартиры — в электрощитке рядом с входом в квартиру. Если за эти несколько дней ничего не произошло, ключ должен был лежать на прежнем месте. Так оно и оказалось. Кадилин достал из тайника ключ и открыл им дверь.

За те несколько дней, пока он отсутствовал, в квартире практически ничего не изменилось. Разве что бутылок из-под пива и вина стало значительно больше. А так все оставалось по-старому. В дальнем углу комнаты стоял продавленный диван, у другой стены — стол без скатерти, а на тумбочке в углу возвышался телевизор «Рекорд» с дышащей на ладан трубкой. То же убожество царило и на кухне, где кроме стола на качающихся ножках, холодильника и пары табуреток ничего больше не было. Открыв холодильник, Кадилин обнаружил, что он совершенно пуст, и смачно выругался, причем не по адресу хозяина квартиры, а в свой собственный. Имея в кармане деньги, заботливо собранные его дочерью, он даже не додумался купить по дороге каких-нибудь продуктов. Идти же теперь в магазин ему не хотелось. «Ладно, сначала приму ванну, а вечерком сгоняю в ближайшую палатку — куплю выпивки и закуски», — успокоил себя футболист.

Пока ванна наполнялась, он вернулся в комнату и включил телевизор. По одной из программ показывали новости, и он надеялся, что в них упомянут о сегодняшнем убийстве на Земляном Валу. «Хотя почем я знаю, что там кого-то грохнули? — резонно предположил Кадилин. — Вдруг этот мудак промахнулся или ранил свою жертву? А если и грохнул, кому надо трубить об этом по «ящику»?»

Кадилин еще пару раз щелкнул переключателем каналов, однако, не заинтересовавшись ни одной из программ, в конце концов выключил телевизор. Затем он разделся, сложил одежду на столе и отправился мыться.

Кадилин отмокал в наполненной до краев ванне примерно полчаса. В былые годы он любил такие процедуры и частенько баловал себя ими. Однако еще больше он любил коллективные походы в баню, когда они чуть ли не всей командой заваливались в Сандуны и парились, что называется, до опупения. Прошло вот уже больше десяти лет, как он последний раз посещал эти знаменитые бани, однако его память до сих пор хранила даже мельчайшие детали того дня.

Говорят, в Сандунах с тех пор мало что изменилось. Те же кожаные диваны, мягкий свет хрустальных светильников, сверкающие зеркала. Наверняка и мойщики остались те же, которых Кадилин помнил еще с начала восьмидесятых. Сам он всегда пользовался услугами только одного мойщика — дяди Леши, который начинал свою карьеру в Сандунах еще при «вожде всех народов». В его руках Кадилин обретал чуть ли не вторую жизнь, легко восстанавливался даже после самого тяжелого матча. Особенно он любил «березовую терапию» — когда дядя Леша охаживал его по всему телу березовым веником. Именно в Сандунах Кадилин убедился в том, что каждой веник имеет свой эффект воздействия. Тот же березовый прекрасно снимал боли в мышцах и суставах, очищал кожу и заживлял раны. А ран у Кадилина было предостаточно. Особенно сильно доставалось его ногам, поскольку он редко надевал на них щитки, считая, что ноге так легче работать с мячом. Доставалось ему и от вратарей, многие из которых использовали в игре запрещенные приемы, которые судья обычно не замечал. К примеру, бросается вратарь в борьбу за верхний мяч, одной рукой тянется к нему, а второй, исподтишка, бьет настырного игрока. Один такой «ловила» однажды так саданул Кадилина в солнечное сплетение, что он минут двадцать приходил в себя, лежа на газоне за кромкой поля.

Но подобные травмы были в порядке вещей, и большинство игроков относилось к ним как к само собой разумеющимся. Куда страшнее были другие — тот же надрыв мениска, к примеру. Иные игроки, не достигшие еще пенсионного возраста в футболе, вынуждены были завязывать с игрой именно из-за проблем с мениском. Кадилину в этом смысле повезло — мениск ему вырезали всего лишь однажды. Причем эту операцию делала знаменитый на всю страну врач Зоя Сергеевна Миронова. Уже на третий день после операции она пришла во второе отделение ЦИТО, где лежал Кадилин, и заставила его встать и пройтись по палате.