Частное расследование - Фридрих Незнанский Страница 25

— Готовься, — вполголоса сказал он Марине. — Ты с Настей побежишь налево…

— Налево?! — переспросила Марина.

— Налево! — подтвердил Турецкий. — Туда, где четверо. Но побежишь только по моей команде. Не раньше и не позже. Поняла? — Турецкий внимательно следил за надвигающимися группами. — Кивни мне, поняла?

— Да, поняла, — ответила Марина.

— И Настю крепко за руку держи. А если упадет ребенок, за собой потянешь, ясно? По земле. Не останавливаясь. Это очень важно.

Марина кивнула.

— И последнее: сейчас те четверо, что слева, лягут кучей. Держись от них подальше — на полметра, ясно? Бежишь до первого поста. Милиции. Потом домой. Все усекла?

— Как будто бы. Настасья, руку!

— Поехали, — кивнул Турецкий и указал Рагдаю направо, на двоих: — Рагдай, взять их!

Рагдай стремительно бросился направо, отвлекая внимание на себя. Те двое, на кого летел Рагдай, невольно отступили.

Другие четверо, которые приближались слева, помимо воли проследили путь собаки…

В руке Турецкого возник «волшебный карандаш»…

Рагдай сбил первого бандита с налета с ног.

В руке второго появился нож, блеснул, описывая полукруг.

— Рагдай! — предупредил Турецкий.

Рагдай мгновенно уклонился от удара и, приступая к выполнению заученной программы «человек с ножом», скользнул из-под руки и тут же схватил нападающего, широко раскрыв свою длинную пасть, за лицо — от уха до уха…

Четверо, что были слева, внезапно сбились в кучу, опутанные невидимой сетью.

— Бегите! — скомандовал Турецкий Марине, указывая налево.

Марина бросилась налево, увлекая Настю за собой, вперед и мимо груды тел, копошащихся под сетью.

Вдруг она потеряла Настину руку — та как будто вырвалась…

Марина замерла, не понимая, что произошло:

— Настя!

Настя стояла в трех шагах от груды тел под сетью и протягивала руки к матери. Руки плохо протягивались, беспомощно и конвульсивно сновали в воздухе: девочка зацепилась за невидимую сеть.

Марина бросилась к дочери и тут же попалась сама.

Теперь их было шестеро, участников безмолвного противоборства с сетью: четверо бандитов и Марина с Настей — в полутора шагах от них.

Все шестеро отчаянно бились, пытаясь вырваться… '

Турецкий с лету понял: дело плохо.

Первый, спровоцировавший столкновение, уже приходил в себя.

Парень, сбитый Рагдаем в первом броске, откатившись, уже встал и, оглядевшись, принимал в эту долю секунды решение. Он явно не собирался отступать.

«Это смертельный вариант», — успел подумать Турецкий.

Хлопнул выстрел, и взвизгнул задетый пулей Рагдай.

Восьмой! — понял Турецкий. В засаде.

Только теперь он увидел его, в дендрарии, за забором на дереве, метрах в пяти от земли…

Турецкий слегка согнул ноги, как будто намереваясь сесть, поддернул стрелку брюк, и в ту же секунду в его руках появился его родной «марголин»…

Турецкий не любил громогласно хлопающих крупнокалиберных. «ТТ», «Макаров», «стечкин» — на медведей охотиться… Куда милей почти бесшумная мелкашка, стандартно переделанная на пятизарядную обойму. Конечно, она требует уменья и точности стрельбы. «Марголин» не сбивает с ног, не останавливает с ходу, как «Макаров», но тем-то он и хорош.

Турецкий выстрелил в крону дерева, растущего в дендрарии, и в первую секунду даже охнул вполголоса: «промазал»… Но вдруг увидел с облегченьем, как тот, сидевший на суку, расслабился внезапно и обмяк.

«В лоб попал, — мелькнуло у Турецкого. — Руками не взмахнул и пистолет еще только роняет. Это в лоб. Совсем хреново».

В наступившей внезапно тишине было отчетливо слышно, как, шелестя листвой, с дерева на землю упал пистолет. Убитый наповал его владелец застрял на дереве.

Марина вдруг закричала в ужасе: их с Настей стали подтягивать бандиты к своей груде тел.

«Понятно, — мгновенно сообразил Турецкий. — Мне ваши действия ясны: заложники необходимы вам как воздух».

В копошащейся мужской куче под сетью блеснул нож, другой…

Один нож резанул по сети, второй медленно и неуклюже поплыл под сеткой, передаваемый из рук в руки, в сторону Марины, Настеньки.

Настасья завизжала: их подтягивали, и нож уверенно приближался к ней и к маме.

Турецкий сморщился, как от боли, и быстро, почти не глядя, всадил четыре пули в копошащуюся груду тел под сетью… Всех четырех почти синхронно дернуло, как током. Пули впились в них — одна за другой с интервалом одна десятая секунды. Турецкий стрелял так быстро, как быстро мог стрелять его пистолет. Один, последний раз брызнуло.

«Мозги, — сообразил Турецкий. — Да я же их всех четверых убил! Зачем я их убил? Я мог бы только крайнему и в руку, что с ножом… А я убил… Как?! Почему?!»

Он чувствовал, что он убил сознательно, что он хотел убить, но почему — ему не вспоминалось.

— Рви плащ! Рви платье! — крикнул он Марине.

Марина поняла. И вскоре они с Настей были уже свободны.

— Беги! Быстрей беги!

Турецкий оценил ситуацию мгновенно: Рагдай держал лишь одного — того, кто заходил на них справа и попытался убить ножом Рагдая…

Оставались еще двое: тот, кто первый начал, провокатор, и с ним второй — сбитый с ног Рагдаем и откатившийся затем.

— Слышите, бегите! Я задержу, прикрою.

— Хватай их! — указывая на Марину и Настеньку, скомандовал «провокатор». — Хватай, не бойся, у него патронов нет, пять раз стрелял, я считал.

— Стоять! — Турецкий крикнул настолько громогласно и свирепо, что тот, второй, бросившийся было к женщинам, невольно замер. — Бегите, ну бегите же! — Турецкий чуть ли не стонал. — С тремя я справлюсь без труда! Прочь, прочь! Рагдай, фу, брось подонка! Столкни их с места! И вместе с ними — охранять!

Рагдай мгновенно понял и бросился к Марине, Насте рыжей молнией, подталкивая, увлекая.

Шок наконец оставил их. Марина с Настей побежали.

Они бежали по ночной булыжной мостовой приморского по-осеннему пустынного городка: почти голая женщина, почти голая девочка и очень мохнатый рыжий пес… -

Навстречу им летела легкая изморось, сверкая в тусклом свете редких фонарей.

Дул ветерок.

— Давай, давай! Ты отвлекай, не дай перезарядить. Все время со спины, чтоб он волчком крутился.

Круг замкнулся.

Стоящий сзади кинул нож в Турецкого, но промахнулся.

— Ни бэ, — сказал тот, что впереди, — уж я не промахнусь!