Нефритовый Глаз - Дайан Вэйлян Страница 25

— Сегодня начальником смены в камере хранения… э-э… Тан И! Я велю Сяо Ян проводить вас к нему.

Он взял чашку с чаем и сел на стул подле Мэй.

— Боюсь, что служащего, принимавшего багаж в тот день, может сегодня и не быть. Вообще-то они работают в две смены — одна заступает утром, вторая вечером. Не знаю точно, как они там меняются. Иногда у них бывают перестановки. Тан И посвятит нас во все детали.

— Можно мне пойти туда не откладывая? — спросила Мэй, не прикасаясь к чаю.

— Конечно, конечно, как вам угодно! — заверил господин Ли, вставая.

— Я обязательно передам товарищу Жуну, что вы мне очень помогли, — пообещала Мэй.

— Спасибо! Если вам понадобится еще какая-то помощь, обращайтесь ко мне без колебаний! — И коричневые зубы вновь обнажились в широкой улыбке.

Мэй последовала за Сяо Ян к камере хранения. У стойки столпилась кучка людей. Мэй не поняла, было ли это лишь началом очереди, или она вообще отсутствовала. Сестры-близняшки, похожие друг на друга как две капли воды, в одинаковых, небрежно застегнутых форменных кителях, обслуживали клиентов, практически не обращая на них внимания. При малейшем замешательстве и возражении они щетинились, как пара рассерженных кошек. Их смена подходила к концу.

— Отойдите в сторону, кому сказано! Чего вы мне суете свое удостоверение личности! Сначала бланк заполните! — покрикивали близняшки.

Сяо Ян подошла к ней и узнала, что их начальник находится в помещении камеры хранения.

При виде секретарши руководителя и сопровождающей ее незнакомой дамы господин Тан вскочил, судорожно гася одной рукой в пепельнице сигарету, а второй нахлобучивая на голову фуражку.

— Сяо Ян, каким ветром вас ко мне занесло? — Его лицо расплылось в широкой улыбке.

— Это госпожа Ван из железнодорожного бюро, — ледяным тоном произнесла Сяо Ян. — Ее интересует ваш регистрационный журнал. Господин Ли велел оказать ей всяческое содействие, а также доложить ему, как вы составляете график смен!

После этого она вежливо попрощалась с Мэй и вышла.

Господин Тан проводил ее взглядом. Затем бросил свою железнодорожную фуражку на стол и закурил новую сигарету. Больно надо ему оказывать содействие разным залетным птицам! Он не скрывал своего неудовольствия по поводу утомительного задания, порученного начальником. Бледное лицо и весь его вид свидетельствовали о настоятельной необходимости похмелиться.

Присев на край стола, господин Тан пускал дым сквозь желтые пальцы.

— Для чего вам понадобился регистрационный журнал?

— Мне нужно посмотреть записи отделения ценного багажа, сделанные две недели назад, — ответила Мэй. — И еще я хотела бы побеседовать с вашими работниками.

Господин Тан молча затянулся сигаретой. Потом подошел к канцелярскому шкафу и начал снимать с полки скоросшиватели.

— Я здесь храню регистрацию не старее месячной давности, — проворчал он, зажав сигарету в уголке рта. Табачный дым зловещим ореолом плавал над его головой. — Все более раннее отправляю в архив. В наши дни немногие имеют настоящие ценности, которые захотели бы оставить у нас на хранение за дополнительную плату. Какое только барахло к нам не тащат, просто удивительно!

Господин Тан с глухим стуком бросил на стол перед Мэй бумажную кипу, а сам остался стоять, прислонившись к шкафу, с новой сигаретой во рту.

Мэй принялась перелистывать страницы. Люди сдавали в отделение ценного багажа самые разные предметы: деревянный футляр из ясеня, запечатанный конверт, непонятную вещицу, завернутую в дерюгу; живую птицу в клетке. Пассажиры со всех концов великой страны привозили с собой и оставляли здесь частицу своей жизни и родимых мест, будь то рисовые поля юга, суровые леса северо-востока или горы, степь и лошадиные табуны запада. Встречались и приехавшие из Лояна, где брал начало Великий шелковый путь. Мэй вынимала заполненные бланки из скоросшивателя и откладывала в сторону.

Одна из галогеновых ламп на потолке надоедливо мигала. Господин Тан взял метлу и потыкал ручкой в стеклянную трубку, но это не возымело действия.

— Так вы из какого, говорите, отдела железнодорожного бюро?

— Я вам ничего не говорила, — ответила Мэй.

Господин Тан замолчал и минут двадцать не издавал ни звука, пока Мэй не подняла от бумаг голову и не попросила:

— Не могли бы вы пригласить ко мне одну из ваших помощниц?

Господин Тан вдавил докуренную сигарету в переполненную пепельницу, надел фуражку и вышел, громко хлопнув дверью.

Мэй ждала довольно долго. Наконец господин Тан вернулся в сопровождении одной из близняшек. Ей было лет двадцать пять; не красавица, но с симпатичными, живыми глазами. Щеки ее пылали после долгих часов, проведенных за стойкой, но кожа высохла на душном вокзальном воздухе. Девушка вошла в помещение бодрым шагом.

— Здравствуйте, товарищ Ван! — пронзительным голосом воскликнула она и протянула руку. — Почтенный Тан сказал мне, что вы из бюро. Я работаю в отделении ценного багажа. Можно сесть? — И, не дожидаясь разрешения, подтянула к себе стул.

Мэй повернулась к господину Тану:

— Не могли бы вы оставить нас ненадолго?

Тот отвернулся, будто не слышал, и принялся выковыривать ногтем из зубов крошку табака.

— Пожалуйста! — строго произнесла Мэй.

Господин Тан затянулся в последний раз очередной, сгоревшей почти до основания сигаретой, бросил окурок на пол и придавил ногой. Потом взял свою фуражку и вышел.

— Вы помните этого мужчину по имени Чжан Хун? — Мэй протянула девушке заполненный бланк камеры хранения. — Здесь написано, что первого апреля он оставил в отделении ценного багажа большой деревянный ящик и забрал его через пять дней. — Мэй изобразила руками в воздухе прямоугольник, показывая приблизительные размеры ящика. — Думаю, мужчина был крепкого телосложения, среднего роста, со шрамом над левой бровью. Говорил с хэнаньским акцентом.

Девушка понимающе кивнула, спокойно выдержав пристальный взгляд Мэй. По ее лицу было видно, что она пытается разыскать в длинном и запутанном лабиринте своей памяти нужного человека.

— В том ящике находился очень ценный предмет. Мужчина мог волноваться, нервничать, вести себя необычно, — старалась помочь ей Мэй. — Думаю, что за ящиком он пришел часов в шесть вечера. Если не ошибаюсь, около восьми вечера с вашего вокзала ежедневно отходят два поезда до Гонконга и один до Шэньчжэня, не так ли? — По расчетам Мэй, продавцу и перекупщику ритуальной чаши как раз хватило двух часов, чтобы завершить сделку и ближайшим поездом отправить ее в Гонконг или прилегающий район.

Девушка задумчиво поджала губы, наклонила голову набок и даже глаза закрыла. Мэй представила себе, как в ее сознании чередуются дни и лица, до настоящей минуты не имевшие никакого значения, и продолжила в надежде подсказать собеседнице нечто способное оживить ее память: