Проклятие Дейнов - Дэшил Хэммет Страница 25

Спрятанный Аронией халат с кинжалом они, кстати, уже нашли, и Джозеф сразу заподозрил жену в двойной игре. А когда он узнал, сколько цветочного газа напустила она в комнату Минни – и дюжина призраков не смогла бы разбудить мулатку, – то окончательно уверился в ее предательстве и решил убить: терять все равно нечего.

– Жену? – спросил Фицстивен.

– Да. А какая разница? На ее месте мог оказаться любой другой – во всей этой истории нет ни капли логики. И не ищите. Вы же прекрасно понимаете – ничего подобного быть не могло.

– А что же тогда было? – спросил он озабоченно.

– Не знаю. И никто не знает. Я рассказываю вам, что видел сам, и добавляю те факты из рассказа Аронии, которые не противоречат моим наблюдениям. Если взять их за основу, дело примерно так и происходило. Хотите верить – на здоровье. Лично я не верю. У меня такое ощущение, что я видел то, чего вообще не было.

– Ради Бога! – взмолился он. – Оставьте ваши «но» и «если» на потом. Доведите рассказ до конца, а уж дальше искажайте его, сколько душе угодно, – улучшайте, затуманивайте, путайте хоть до умопомрачения. Но сперва закончите – должен же я хоть раз услышать неисправленную версию.

– Вы действительно мне верите? – спросил я. Улыбаясь, он кивнул и заявил, что не только верит, но и получает удовольствие.

– Дитя малое, – сказал я. – Давайте-ка лучше расскажу вам про девочку и волка, который пришел в дом к ее бабушке и...

– До сих пор люблю эту историю, но сперва закончите свой рассказ. Джозеф решил убить жену...

– Хорошо. Осталось немного. Когда они уже взялись за Минни, я поднялся к ней в комнату – надо было кого-то послать за помощью. Пытаясь ее разбудить, я надышался газа, и помощь потребовалась мне самому. Что касается призрака, то его на меня напустили сами Финки, Джозефа с ними скорее всего уже не было – он в это время вел жену вниз. Зачем ему понадобилось связывать ее перед убийством у алтаря – трудно сказать: скорей всего, совсем спятил, действительно вообразил, что все сойдет ему с рук. А может, этот спектакль каким-то образом работал на его планы. Или бывшего актера одолела страсть к кровавой трагедии. Как бы там ни было, пока я возился с призраком, Джозеф, видимо, отправился с женой к алтарю.

Призрак заставил меня попотеть, а когда я отделался от него и вывалился в коридор, насели Финки. Это были они, точно знаю, хотя рассмотреть в темноте я ничего не мог. Кое-как отбившись, я добыл пистолет и спустился на этаж ниже. Габриэлы и ее жениха там уже не было. Коллинсона я вскоре отыскал: девушка выманила его на улицу и захлопнула перед носом дверь. В это время сын Холдорнов, мальчик лет тринадцати, прибежал сообщить, что папа вот-вот зарежет маму и что Габриэла находится с ними у алтаря. Холдорна я еле убил. Семь раз выстрелил. Конечно, пуля калибра 8,13 входит чисто, но я ведь всадил в него семь штук – стрелял в голову и грудь, с близкого расстояния, почти в упор, а он и ухом не повел. Вот до чего себя загипнотизировал! Свалить его удалось лишь ударом кинжала в горло.

Я замолчал.

– Ну и?.. – спросил Фицстивен.

– Что «ну и...»?

– Что было дальше?

– Ничего. Вот и весь рассказ. Я предупреждал, что в нем нет никакого смысла.

– А что делала Габриэла?

– Сидела у алтаря и любовалась подсветкой.

– Но почему она там сидела? Что ее туда привело? Пришла по своей воле или заставили? Как она там оказалась? Зачем?

– Не знаю. И она не знает. Я у нее спрашивал. Она вообще не помнит, что делала.

– Но от других-то вы что-нибудь узнали?

– Я и рассказываю, что узнал – в основном от Аронии Холдорн. Она с мужем основала секту, потом он сошел с ума и принялся убивать – ну и что она могла поделать? Финк говорить не будет. Он простой механик, работал у Холдорнов, соорудил всякие приспособления, устраивал фокусы, но что случилось прошлой ночью – об этом он не имеет никакого представления. Да, ночью шумели, но совать нос в чужие дела не в его правилах, а про убийство он впервые услышал, когда приехали полицейские и стали его допрашивать. Слуги вряд ли о чем-то знали, хотя наверняка догадывались. Мануэль, сынишка Холдорнов, сейчас до того напуган, что слова вымолвить не может, но от него мы тоже ничего не добьемся. Такая вот картина: Джозеф свихнулся и совершил убийство, а все остальные чисты перед законом, поскольку если и помогали ему, то непреднамеренно. Им грозит лишь небольшой срок за участие в храмовом мошенничестве. А признайся хоть один, что о чем-нибудь знал, и он сразу станет соучастником убийства. Естественно, никто на это не пойдет.

– Понятно, – медленно произнес Фицстивен. – Джозеф мертв, значит, виноват один Джозеф. Ну и что вы будете делать?

– Ничего, – ответил я. – Пусть попробует разобраться полиция. Мадисон Эндрюс объявил мне, что моя работа окончена.

– Но если вы недовольны результатами, если не выяснили полную правду, вам, казалось бы...

– Уже не мне. Я бы кое-что еще сделал, но Эндрюс нанял меня охранять Габриэлу в Храме. Теперь ее увезли, и выяснять, он считает, больше нечего. Если же девушке снова понадобится охрана, то голова пусть болит у мужа.

– У кого?

– У мужа.

Фицстивен стукнул кружкой по столу, так что выплеснулось пиво.

– Вот те на, – сказал он сердито. – Чего же было молчать? Бог знает, сколько всего вы мне не рассказали.

– Воспользовавшись суматохой, Коллинсон увез ее в Рино, где им не придется ждать разрешения на брак три дня, как в Калифорнии. Я и сам не знал – мне сказал Эндрюс часа через три-четыре после их отъезда. Он был несколько грубоват, что и послужило одной из причин нашего разрыва.

– А разве он против ее брака с Коллинсоном?

– Насколько я знаю – нет, но он считает, что надо это делать не сейчас и не таким манером.

– Я его понимаю, – сказал Фицстивен, когда мы встали из-за стола. – Эндрюс любит, чтобы все было так, как хочет он.