Мои покойные жены - Джон Диксон Карр Страница 25

Последовала долгая пауза.

– Лгу тебе, ангел?

– Ты заработал эту ссадину, так как кто-то швырнул в тебя камнем. Почему ты лжешь?

– Ах вот оно что, – пробормотал Брюс, как будто ожидал чего-то другого. Он продолжал улыбаться, но его взгляд стал напряженным. – Я, как обычно, переиграл свою роль, ангел. А все потому, что здесь не было тебя, чтобы руководить мною.

– Да, – согласилась Берил. – Ты переиграл свою роль. – Она открыла сумочку, достала сложенный лист бумаги и прочитала вслух: – «Приезжай сюда как можно скорее. Не могу объяснить в письме, но у меня неприятности. Ты мне нужна».

– Не обращай на это внимания. – Брюс быстро затянулся сигаретой. – Я написал это однажды ночью, когда был в депрессии. Этот чертов «эксперимент»!..

– Да, эксперимент, – сказала Берил. – Если ты действительно просил девушку бежать с тобой и выйти за тебя замуж, то не кажется ли тебе, что игра зашла слишком далеко?

Брюс не стал спрашивать, откуда она это знает, а ответил с присущей ему искренностью, сомневаться в которой было невозможно:

– Я влюблен в нее. На сей раз все по-настоящему. Я чувствую себя неоперившимся юнцом восемнадцати лет. Она просто удивительная…

Снова сделав затяжку, Брюс подошел к дивану. Его взгляд упал на «Гения и преступника», и он швырнул книгу через комнату, потом сел, опершись локтями на колени и поддерживая руками голову.

– Я знаю, Берил, что я паршивый пес. Мне следовало написать тебе. Дафни даже стащила у отца машинку, чтобы я мог отвечать на письма. Но ты же знаешь меня…

– Да, – кивнула Берил. – Теперь знаю.

– И ты, Деннис, тоже был прав.

У Денниса пересохло в горле. Он с трудом выносил неестественное спокойствие Берил.

– Я был прав, Брюс? В чем?

– «Нельзя так играть с человеческими жизнями и эмоциями». Помнишь, как ты сказал мне это в моей уборной? И это действительно невозможно! – Брюс ударил кулаком по колену. – Теперь я убедил всех здесь, включая родителей любимой девушки, что я – Роджер Бьюли!..

– Так почему бы тебе не объяснить им, что это не так? – осведомилась Берил.

Брюс изучал свой сжатый кулак.

– Потому что я не могу!

– Почему не можешь?

– Не могу, и все! По крайней мере, сейчас. Чтобы опустить занавес достойно, оправдать себя и… – Его левая рука, держащая сигарету, повисла в воздухе. Он снова яростно затянулся дымом, отчего у него, вероятно, закружилась голова, и жалобно произнес: – Вы не понимаете.

– Не понимаем, Брюс?

– Старик меня ненавидит, черт бы его побрал! Какое право он имеет диктовать Дафни, что ей делать? Он всего лишь жалкий деревенский сквайр и мировой судья – все деньги принадлежат матери Дафни. Но я не хочу рассказывать будущим тестю и теще, что я водил их за нос, если, конечно, не смогу закончить свой спектакль достойно, чтобы они меня простили. Берил, Дафни напугана до смерти. Она говорит, что видела, как отец чистит револьвер, словно в скверной мелодраме. Конечно, если он попробует играть со мной в такие игрушки, я нокаутирую его одним ударом, но мне бы этого не хотелось. Командор Ренуик велел мне к понедельнику выехать из отеля. Даже этот осел Читтеринг…

– Тогда почему бы тебе не рассказать им все, Брюс?

– Ангел, сколько раз мне повторять? Я не могу! Утром я уже готов был бросить эту затею. Но не сейчас.

– Почему?

Через секунду произошло нечто, от чего кровь похолодела в жилах Денниса Фостера.

Поднявшись, Брюс протянул руку к Берил. На его лице, словно вылепленном из воска, снова появилась улыбка. Это была улыбка раскаяния, умоляющая о прощении, но в то же время принадлежащая человеку, которого никто не понимает.

– Потому что, – ответил Брюс, – в моей спальне мертвая женщина.