Правила логики - Чингиз Абдуллаев Страница 24

— Пусть поднимается, — строго разрешила Кира,охранник был армянин и, как всякий восточный человек, не мог удержаться откомплиментов в адрес стоявшей перед ним красивой женщины, слышавшей весьразговор.

Вскоре раздался звонок лифта. Когда очередная гостья вошла вприемную, Роман уже стоял у дверей. Молодая женщина была действительно очень красива.

Распущенные волосы блондинки, ровные, правильные черты лица,чуть вздернутый носик, придающий лицу неповторимое очарование. Несмотря надостаточно душную летнюю погоду, на гостье были темная блузка и красивые серыебрюки, выгодно подчеркивающие длину ее ног. Через плечо была перекинутамаленькая сумочка.

Роман попросил скорее для порядка:

— Дайте, пожалуйста, сумку. Быстро просмотревсодержимое, он вернул сумку гостье, постаравшись коснуться ее пальцев.

— Подождите немного, — попросила Кира, — уАркадия Борисовича сейчас люди.

Гостья кивнула головой, села на одно из кресел, стоявших вприемной.

Роман опустился на свой стул, но почти сразу же вскочил. Изкабинета Воробьева показалась его супруга. Кивнув на прощанье Кире, она быстровышла из приемной.

— Идите, — пригласила в кабинет Воробьева красивуюгостью Кира.

Левина встала, поправила волосы, достала платок, вытерлалицо и вошла в кабинет. Кира наклонилась над бумагами. Минут через пять Левинавышла. Она была как-то странно задумчива и печальна.

— До свидания, Кира, — сказала она, протягиваяруку секретарю.

— До свидания, — протянула ей руку в ответ Кира.Левина кивнула на прощанье Роману и вскоре из коридора послышался характерныйзвонок подошедшего лифта. Кира собрала бумаги и доложила Воробьеву.

— Материалы, которые вы просили у меня. Можно, я ихпринесу?

Не получив ответа, она собрала бумаги и прошла в кабинет.Роман посмотрел на часы. До конца его смены еще полчаса. Его так утомляет этоидиотское безделье! Сидеть по четыре часа у кабинета, ничего не делая, такможно с ума сойти. Даже книгу нельзя читать или смотреть телевизор, как вдежурке.

Из кабинета вышла Кира. Она села за стол, посмотрела начасы, и в этот момент раздался звонок.

— Кто говорит? — спросила Кира. — Сейчассоединю с Аркадием Борисовичем.

Она включила переговорное устройство:

— Аркадий Борисович, вам звонят из Министерствафинансов. Вы просили соединить, когда они позвонят.

Кира переключила телефон на хозяина кабинета, а сама, собравбумаги и положив их на стол, вышла из приемной, оставив Назарова одного. Черезминуту она вернулась.

«Видимо ходила в туалет, — подумал Роман. —Конечно, ей можно, а нам — нет». Через полчаса в приемной появился другойохранник — Савелий Кочкин.

Назаров, с удовольствием уступив ему свой стул, вышел вкоридор, доставая сигареты. Здесь курить не полагалось, но многие охранники сбольшим воодушевлением нарушали это правило. Открыв новую пачку и затянувшись,он пошел к лифту, еще не зная, что это будет его последняя пачка сигарет,открытая им на свободе.

А в приемной раздался требовательный звонок внутреннеготелефона.

— Кира, — закричал в трубке кто-то оченьнетерпеливый, — почему не отвечает Аркадий Борисович? Мы договаривались сним в пять часов созвониться.

Он не берет трубку своего прямого телефона.

— Аркадий Борисович сейчас занят, — попыталасьобъяснить Кира.

— Какой к черту занят? Он же всегда берет этот телефонсам. Если он в кабинете, пусть возьмет трубку.

— Он просил его не беспокоить.

— Соедини, говорю, это очень важно.

Кира сильно колебалась.

— Хорошо, — наконец сказала она, сейчас я емудоложу, что вы звоните.

Она подошла к дверям кабинета. Кочкин проводил ее взглядом.Она открыла дверь кабинета и, сделав три шага вглубь, внезапно застонала илизакричала.

Кочкин одним прыжком очутился у дверей.

За столом сидел Аркадий Борисович Воробьев с простреленнойголовой. Все лицо было залито кровью.

Он уже не дышал.

В этот день он прилетел в Москву и, по установившейсятрадиции, заехал к Владимиру Владимировичу получить новое назначение идокументы.

Войдя в квартиру, он заметил сидевшего в глубине комнатычеловека. Это его удивило. Раньше он никогда не встречался здесь с незнакомымипосетителями.

«Дронго» прошел в комнату, несколько опасаясь неожиданнойвстречи, когда незнакомец, даже не повернувшись в его сторону, добродушнопроизнес:

— Ну, вот наконец и встретились.

И только затем повернулся. Не узнать полковника Родионовабыло невозможно. Хотя он сильно постарел, ведь прошло уже четыре года после ихпоследней встречи.

Объятия были крепкими, дружескими.

— Рад, — говорил Родионов, — очень рад затебя, родной ты мой. Думал, не вернешься. Или убьют где-нибудь. Сноваподставят.

Он улыбался, чуть прищуривая глаза за довольно плотнымистеклами очков.

Правда, взгляд, даже немного близорукий и старческий, былвсе такой же острый и цепкий, словно подмечающий все детали в обликесобеседника.

— Он ждал вас с самого утра, — ВладимирВладимирович произнес это уже из кухни, куда он спешно отправился завариватьсвой «фирменный» чай.

— Что-нибудь случилось? — спросил «Дронго»,усаживаясь напротив своего бывшего руководителя.

— Как тебе известно, я уже не в разведке, — началРодионов, — ушел оттуда по принципиальным соображениям еще когда начиналсяэтот бардак.

— Я помню, — серьезно осветил «Дронго». Он знал,что подобная тема была самой трудной, самой болезненной для его коллег.

Родионов чуть пригладил седые волосы, вздохнул.

— Думал, тогда ты не вернешься из Великобритании. Утебя не было вообще никаких шансов. Затем, правда, узнал, что тебе вновьповезло. Хотя это, конечно, было не везение.

«Дронго» молчал. В таких случаях лучше молчать.

— Сначала трудно было без работы, — продолжалРодионов, — но потом меня взяли в коллегию адвокатов, пригодилось моеюридическое образование. Вот теперь уже три года, как я член коллегииадвокатов.

Владимир Владимирович принес чай.

— Угощайтесь, — приветливо предложил он. СРодионовым его связывала более чем тридцатипятилетняя дружба.

— Понимаешь, какое дело, — Родионов не стал питьслишком горячий чай, лишь подвинул стакан с блюдечком к себе, — я ведуодно уголовное дело.

Непонятное какое-то, запутанное. И мой подзащитный получилпятнадцать лет по приговору суда. Хотя клянется, что не убивал человека. И вотне знаю почему — я ему верю. Да и доказательств никаких нет, что именно онубивал. Просто шумное дело, убийство банкира, газеты все центральные об этомписали. Вот суд и дал парню пятнадцать лет. Так сказать, в назидание другим.Как пример активной борьбы нашего судопроизводства с ростом насилия. И не учелникаких обстоятельств дела. А парень, между прочим, неплохой, женитьсясобирался скоро.