Венчание со страхом - Татьяна Степанова Страница 24

На следующее утро в Каменск снарядились всей честной компанией — втиснулись в кравченковскую «семерку». Катя села сзади вместе с Чен Э и Павловым.

— Спасибо вам за дачу. Должник ваш, — поблагодарил он.

— Может, еще не понравится.

— Да нам все равно какая, лишь бы крыша над головой не слишком худая и дорогая да воздух свежий.

— В Братеевке воздух отличный.

— Место известное, старые дачи, довоенные еще. Думаю, Тимур и его команда, а также их враг Квакин обитали именно в таком дачном раю. А я вот на подмосковной даче последний раз был в восемьдесят втором, перед самым Афганистаном. Тетка нас с мамой тогда пустила на постой. У нее дом в Раздорах.

— Вы в Афганистане служили? — спросила Катя и с невольным уважением взглянула на Павлова.

— Было такое.

— Дела давно минувших дней, — Мещерский крутанулся на переднем сиденье. — Ты где «духов» бил, под Кандагаром?

— Кто кого бил… М-да… И там я был, и на Гильменде на переправе… Чистые воды потока Гильменде с отрогов Гиндукуша. И в Пандшерском ущелье. В общем, Запад есть Запад, Восток есть Восток, им не сойтись никогда.

— Самые стремные места, говорят, были, — важно изрек Кравченко и прибавил газу: «семерка» заняла третий ряд и пошла на обгон по Новому шоссе. — Гиндукуш — самая-самая «травка». Отборная — караванные ; тропы, Синдбад-мореход, Али-Баба — все, что тебе угод— ; но. Перевалочные базы — опий из Китая, героин и терьяк из Пакистана.

— Я вот с этим героином с ума сойду скоро, — пожаловался Мещерский. — Следователь Седова — очень милая дама, старовата только для меня, увы, так она попросила еще и на очных ставках попереводить и, может, в будущем на предъявлении обвинения. Согласился я — как женщине прекословить? Только этот героин… В печенках он у меня, Кать, у тебя энциклопедия была по ядам и наркотикам, так напомни мне, пожалуйста, взять ее у тебя. Мне надо уяснить для себя действие сильного наркотика на человеческую психику.

— Хорошо, только зачем тебе это надо? — спросила. Катя, она обняла китайчонка и показывала ему в окно машины белый пароход, плывущий неведомо куда по Московскому водоканалу, мимо которого они проезжали.

— Интересно стало.

— Вы чем-то опечалены, Катюша? — спросил Павлов тихо. — У вас в Каменске дела служебные?

Она тяжко вздохнула.

— Там мальчика убили. Зверски. Я репортаж пишу о том, как идут розыск и следствие.

— Маленький мальчик?

— Десять лет. Стасик Кораблин.

— Не нашли убийцу еще?

— Нет.

— Сволочь он, — Павлов посмотрел на Чен Э. — Я б на месте отца ребенка эту тварь своими прикончил бы руками. И ни один суд у меня б его не отобрал.

— У этого мальчика отца нет. А мать… Иная мачеха лучше. А ваша жена, Виктор, где? — Катя задала свой вопрос чисто механически — думала-то совсем о другом — и тут же поймала в переднем зеркальце заинтересованный взгляд Кравченко. Чувствовалось, тот насторожился.

— Мы развелись пять лет назад, — Павлов ответил просто, буднично. — Она полюбила другого и ушла. Впрочем, — он взъерошил волосы Чен Э, — нам теперь и вдвоем хорошо. И никого больше не надо. Правда, партизан?

Мальчик повернул голову от окна и улыбнулся, затем снова прилип к стеклу: мимо, бешено вращая мигалкой, промчалась пожарная машина, и от восхищения ее алым великолепием он высунул свой розовый язык.

Они высадили Катю у отдела милиции и отбыли в Братеевку. Она направилась к Сергееву. Через пять минут уже тихонько сидела в углу его кабинета и рассматривала фотографии с места происшествия.

Нет, о любопытстве тут и речи не было. Врагу не пожелаешь видеть такие снимочки! Любопытство, правда, было самой сильной чертой ее характера. Именно оно двигало Катей, когда она услышала странные замечания Колосова насчет следа, задавала ему вопросы — ей уже не терпелось быть в курсе событий по розыску убийцы старушки. Но здесь, над этими жуткими фотографиями, запечатлевшими истерзанного ребенка, она уже не любопытствовала, она просто задыхалась от ослепившего ее гнева «Гад, гад, гад! Тысячу раз — гад, — твердила она. — Все равно мы тебя найдем такого. ВСЕ РАВНО».

Сергеев, окончив читать какой-то документ, поднял голову от бумаг.

— Разглядела?

— Да.

— Вчера Бодров звонил. Предварительные результаты вскрытия сообщил. Так вот, этого нет. Странно, но факт.

Катя знала, что под этим подразумевается половой контакт. Слова, приемлемые в отношении взрослых, употреблять в отношении маленького ребенка — язык не поворачивается.

— Может, он не успел, его спугнули, — она возвратила фотографии. — А кто обнаружил Стасика?

— Загурский. Он на свалке — это ж его участок — бомжей искал. Говорит, вроде повадились какие-то. И наткнулся. Редкий случай, когда милиция вот так сама, без вызова со стороны…

«Ничего и не редкий, — подумала Катя. — И не такое еще бывало. Вон ребята из Следственного управления на Длинное озеро на шашлыки ездили в выходной. Рыбку хотели половить, а вместо рыбки спиннингом зацепили утопленника — синего-пресинего, вздутого. Пришлось тут же вспомнить, что они не простые отдыхающие, а милиционеры. Полезли доставать тело. А там уж перчатки смерти: кожа, как мокрый картон, расслаивалась. Какие уж после этого шашлыки! Передали труп местным работникам, удочки да шампуры в багажник побросали — и давай бог ноги с этого Длинного озера».

— И все-таки он, наверное, просто не успел над ним надругаться, — продолжила она. — Иначе для чего он убивал?

— Может, не успел, может, не смог, не… — Сергеев запнулся. — Ну ладно. Жука мы установили, и не одного, а целых двух: братья Жуковы — Роман и Иннокентий. Живут действительно в седьмом доме. Одному — девятнадцать, другому — одиннадцать.

— А с кем Стасик дружил?

— Ну, думаю, с младшим, конечно, с Кешей. Старший — как неуловимый Ян, он вожак кодлы нашей, ну, что на мотоциклах по ночам гоняет. Байкеры, что ли, черт их знает. Я вчера к ним ходил — дома только бабка глухая. Родители на Севере, что делают там — неизвестно, какие такие капиталы заколачивают? Кешке я через бабку наказал быть сегодня непременно дома и брата отыскать, он нам тоже нужен. Так что…

— Ты когда к ним собираешься?

— В обед.

— Я с тобой. А пока, — Катя оглянулась. — Ты у учительницы вчера был?

— Нет.

— Нет?

— Я, Кать, это тебе хочу поручить, — Сергеев чуть улыбнулся. — Если хочешь, конечно. Я думаю, женщина там больше толку добьется.