Королевский гамбит - Диана Стаккарт Страница 24

Блаженны те, кто прислушивается к словам мертвых…

Леонардо да Винчи.

Манускрипт

Я крепче обхватила громоздкий мешок и, прошептав про себя молитву, проследовала за Леонардо в зияющую пасть склепа. Вырубленные ступени привели в большое помещение с колоннами со спертым воздухом, смешанным с запахом гниения… стойким запахом, что и не удивительно, учитывая то, что внутри этих стен многие поколения Сфорца, должно быть, обрели последнее пристанище.

Колеблющийся свет факела выхватывал на мгновения из мрака очертания великолепных гробов, где в вырубленных в скале могилах покоились знатные вельможи, не столь знатные родственники их лежали в нишах либо на обыкновенных плитах, завернутые в шелковую или льняную ткань. Хотя многие тела давно обратились в прах, на некоторых еще сохранились гниющие погребальные одеяния, а также изъеденные кости, волосы и плоть, и эти высохшие трупы могли еще опознать те, кто знал их при жизни.

Встав за ближайшей колонной, я пыталась, оказавшись среди давно почивших аристократов, сдержать дрожь. Сердились ли они на нас за то, что непрошеным вторжением своим мы нарушили их покой, или они уже давно покинули это место, оставив здесь только бренные и не нужные им теперь останки? Хотя Священное Писание и учит нас последнему, я, издавна сомневаясь в существовании загробной жизни, искренне радовалась тому, что нахожусь тут не одна, а вместе с учителем, пускай и не проявляющим должного уважения к такому месту.

Свет, падающий из дверного проема и манящий наверх, освещал всего лишь несколько ведущих во мрак ступеней. Через высокие узкие окна внутрь склепа поступал свежий воздух, изгонявший отвратительные испарения смерти, и пробивались слабые лучи света. Впрочем, даже они не доходили до каменного пола, и мне казалось, что я бреду в облаке ламповой сажи.

Я неловко смахнула опутавшую меня паутину. Учитывая, что свет почти не проникал через окна и дверь, единственным его источником для нас было неровное пламя факела, вставленного учителем в железную скобу соседней стены с окном. Я застыла, огляделась по сторонам и тут же пожалела об этом. В довольно ярком свете факела, отбрасывавшем вокруг танцующие тени, человеку с воображением могло показаться, что на своих каменных ложах шевелятся покойники.

И будучи одной из их числа, я слабо вскрикнула, когда чьи-то пальцы (принадлежащие, как мне представилось, кому-то из покойных родственников Сфорца) вдруг схватили меня за плечо. Меня резко встряхнули, и, обернувшись, я увидела перед собой в темноте лицо учителя.

— Нам некогда мешкать, — услышала я под громовой стук собственного сердца. — Быстро неси сюда, к факелу, мешок.

Мысленно обругав себя за глупость, я поспешно выполнила приказ. Он взял у меня мешок и развязал его, затем засунул руку внутрь. Под моим любопытным взглядом Леонардо вытащил, как мне показалось сначала, большой медный таз. Присмотревшись внимательней, я поняла, что этот предмет скорее напоминает широкую открытую горловину трубы придворного музыканта, только к его ободу была прикреплена медная полоса, которая, проходя вдоль одного края, на полпути поворачивала назад и шла обратно по его внутренней стороне.

Склонив голову, я посмотрела на нее под другим углом; странный предмет вдруг напомнил мне кое-что другое. Смущенная, я оглянулась на учителя.

— Да ведь это, похоже, гигантское металлическое ухо.

— Прекрасно, мальчик, — одобрительно ответил он. — Ты верно угадал его предназначение. Этот механизм усиливает звук на расстоянии и позволяет издали слушать то, что ты, когда находишься рядом, не услышишь. Итак, мы станем здесь ушами мертвецов.

— Но я не понимаю, — честно ответила я.

Леонардо с жалостью взглянул на меня.

— Все довольно просто. Те, кто отягощен грузом вины, редко способны долго выдержать ее тяжесть. Скоро они начинают нуждаться в прощении… если не от исповедника, то от своей жертвы. Мы установим данный прибор здесь, внутри гробницы, и подождем. Как только те, кто пришел проводить его в последний путь, разойдутся, мы посмотрим, кто вернется обратно к склепу, чтобы открыться покойнику и, возможно даже, признаться в его убийстве.

Он повернул ко мне это странное ухо и показал крючки и звенья, которыми оно крепилось на стену. В нашем случае его надо было установить в одном из узких окон над нами.

— Сюда я насажу короткую трубу, — засунув руку в мешок, он вытащил оттуда медную трубку и соединил ее с задней частью устройства, — и она будет торчать из окна. Установив подслушивающий механизм, мы вернемся внутрь и прикрепим к трубе дополнительные насадки. Ну а теперь, Дино, возьми это, — произнес он, протягивая мне медное ухо, — я подсажу тебя, и ты установишь его на окно.

Он моментально собрал жалкие останки одного из Сфорца на плите под окном и осторожно ссыпал их в сторону, затем запрыгнул наверх приподнятой платформы и помог мне подняться. Леонардо подставил ладони, и я взобралась на них. Легким движением учитель с неожиданной силой для человека со столь изящной фигурой поднял меня, вцепившуюся одной рукой в медный таз, другой — хватающуюся за стену.

— Поторопись, — велел он мне, когда я пыталась удержать равновесие, — но прежде убедись, что ухо надежно закреплено. Хотя я и сомневаюсь в том, что на него обратят внимание, его непременно заметят, если оно сорвется и упадет кому-нибудь на голову.

Сознавая важность отведенной мне роли, я установила ухо на указанное место и выставила медную трубку из окна. Крючки облегчили мне работу, и уже через несколько минут я объявила о том, что механизм закреплен.

Он с такой же ловкостью опустил меня, и я почти бесшумно приземлилась перед ним. Потом, по неведомым для меня причинам, оказавшись в нескольких дюймах от него, я залилась краской. У меня неожиданно закружилась голова, и я пошатнулась.