Поздние последствия - Кнут Фалдбаккен Страница 24

— Я, можно сказать, при этом присутствовала!

Валманн продолжал ехать дальше и должен был следить за дорогой, но он чувствовал ее взгляд на себе почти как физическое прикосновение.

— Я сидела на дежурстве в тот вечер, когда она пришла с заявлением на него. Ну и видок же был у нее, доложу я вам.

— А потом она взяла назад свое заявление? — Валманн почувствовал, как закипает от возмущения. Удивление, вызванное неожиданным сообщением Аниты, несколько улеглось, и содержание этого сообщения вызвало новое раздражение. Он никак не мог сосредоточиться на дороге. Пришлось резко затормозить на перекрестке около пивоварни — там был плохой обзор — перед велосипедистом, которого занесло на скользком из-за льда асфальте. Анита предпочла промолчать и не реагировать на его раздражение.

— Мы не успели это заявление зарегистрировать, а он уже тут как тут со своими объяснениями и мнимым отчаянием. Он потребовал, чтобы ему дали с ней поговорить, и она согласилась. И дело было сделано. Через две недели он сам пришел в полицию и заявил, что его жена исчезла. Выглядел совершенно подавленным, и многие попались на его удочку и поверили. Но не все. У некоторых из нас в памяти еще сохранилось ее лицо, когда она пришла в тот вечер с заявлением.

— И его звали Агнар Скард?

— Да, Агнар И. Скард. Я это имя никогда не забуду. Преподавал этику в школе Фритьофа Нансена, известной народной школе с гуманитарным уклоном. Вот уж и впрямь гуманист! Такой скользкий, изворотливый тип, коротышка, с редкими волосами, с узкими губами, в очках с тонкой оправой, в коричневом костюме, галстук-бабочка… ну типичный учитель. Я то уж думала, что таких больше не бывает. А голос — высокий и блеющий. Прикидывался таким скромным, смиренным, а на самом деле — назойливый, как муха, как жужжащая возле уха оса. Боже ты мой! Он словно сейчас стоит передо мной у перегородки в полицейской дежурке, весь мокрый от слез, заикается, раскаивается, говорит и руки потирает. Он так хочет видеть свою дорогую женушку, узнать, как она, только пару слов сказать, рассказать, как он виноват перед ней, как раскаивается, объяснить это дурацкое недоразумение, как это все непонятно, то, что произошло, и как только он мог выйти из себя? Раньше этого никогда не случалось, и никогда впредь не повторится. Впрочем, он ее не то чтобы ударил, а просто толкнул, потеряв контроль над собой, и она упала… — Анита вошла в раж и говорила все быстрее и быстрее.

— А как ее звали? — вставил Валманн, когда она наконец сделала паузу, чтобы перевести дух.

— Лив Марит. Лив Марит Скард. Домохозяйка, — добавила она не своим голосом.

— Ну, по крайне мере, это не она.

— Так ты говоришь, что это он? Тот, кого вы ищете? Неужели Агнар И. Скард набросился на вторую жену и ее тоже убил?

— Имя убитой Карин Риис. И она была ассистентом зубного врача. А то, что муж здесь, возможно, причастен, не кажется менее вероятным после того, что ты рассказала. Если не принимать во внимание той небольшой детали, что его, по всей видимости, не было в городе, когда произошло убийство.

— Это он! — настаивала Анита Хегг и в подтверждение стукнула кулаком по сиденью. — Это сущий изверг, который никогда не исправится. Увертливый, как угорь, он один раз уже от нас ускользнул. Дело так и не возбудили. Нельзя допустить, чтобы это повторилось! Тогда у нас не было трупа. А сейчас есть.

— А как дальше все развивалось?

Она откинулась на сиденье, уперлась коленками в приборную доску и начала рассказывать, как было начато расследование дела об убийстве, после того как провалились все попытки найти Лив Марит Скард.

— Многие в полиции Лиллехаммера не очень-то верили россказням Скарда о том, что ее просто не оказалось дома, когда он вернулся с работы. Мы не жалели сил, чтобы прижучить его. Однако, несмотря на усилия полиции и многих добровольцев, Лив Марит Скард не нашли ни живой, ни мертвой. Это было в мае. Логен был полон талых вод, и труп, брошенный в реку, тут же унесло бы очень далеко. Мы прошли драгой место впадения Логена в озеро Мьёса, задействовали водолазов, но безрезультатно. Супруг тоже участвовал в поисках, в первых рядах. И кое-кто, даже в полиции, начал думать, что его горе и отчаяние искренни. Обыск особняка на окраине города, в котором проживали супруги, также ничего не дал. Там все было в полном порядке. Ни волоска в раковине, ни завитушки на одеяле.

— Ты хочешь сказать, что слишком в порядке?

— Абсолютно стерильно, как при навязчивом неврозе. Все в полном ажуре, везде блеск, чистота, и все разложено по местам. У этого парня, должно быть, мания чистоплотности. И это свойство может оказаться весьма кстати, когда надо ликвидировать следы насилия.

Валманн вспомнил место преступления на улице Фритьофа Нансена, педантично прибранную прихожую, за исключением одной только нарушающей порядок детали — трупа на полу.

— В саду мы тоже ничего не нашли, — продолжала Анита. — В это время как раз таял снег. Мерзлота еще не сошла. Невозможно что-то закопать. Каждое утро изморозь. Мы бы заметили даже след сороки, если бы она прошлась по участку. В конце концов мы выудили кое-что у врача, к которому она обращалась. С фру Скард постоянно происходили какие-то напасти дома — то она палец сломала, то ребро, то у нее сотрясение мозга…

— Старо как день. — Анита лишь вздохнула в ответ. Копание в этом старом деле также вывело ее из равновесия. — Видимо, придется побеседовать с кем-то в тамошней полиции, кто занимался этим делом.

— Ты можешь со мной побеседовать.

— Ты же была стажером.

— Да, но очень старательным. Это было мое первое дело об убийстве, и оно касалось женщины, которую бил и, очевидно, убил ее муж. И как ты думаешь могла реагировать на это такая феминистка, как я?

— Да я уже вижу, как такая феминистка сейчас реагирует.

— Вот-вот.

— И это было… пять лет тому назад?

— Пять с половиной.

— Хочешь еще раз заняться делом, в котором фигурирует подозрение против Скарда?

— И да, и нет… — Она снова вздохнула. — Ведь я им уже занималась.

— Как долго вы потом держали Скарда под колпаком?

— Не очень долго. У нас не было людей для систематического слежения в течение долгого времени.

— Ты хочешь сказать, что он продолжал жить как ни в чем не бывало?

— Не совсем. Он взял больничный и жил в том же месте несколько месяцев. По окончании семестра он тихо собрался и переехал. Я не думаю, чтобы кто-то интересовался, куда он отправился. Дело было закрыто. Мы не нашли ни тени улик против него. Кроме того, что он жестоко и регулярно колотил ее, и довольно долго. У меня на доске над столом долго висела ее фотография, сделанная в тот вечер. Я возражала против закрытия этого дела.

— Но ты была лишь слишком старательным стажером в полиции.