Расколотый берег - Питер Темпл Страница 24

— А брат твой двоюродный здесь при чем?

— Мать у него из аборигенов. Тетка моя, Стелла, из Даунта.

— Ты, значит, аборигенам свояк.

— Ага, вроде того.

Лежа в больнице, он вдруг задумался, почему никогда на защищал своих двоюродных, Дугью, вместе с Бобби Уолшем и другими ребятами из Даунта, когда белые обзывали их черномазыми и негритосами. Он всегда уходил. Его никогда не обзывали, да его это и не сильно волновало. Однажды он рассказал о драках отцу. Мик Кэшин как раз чинил трактор, старый «мэсси-ферпосон», и выкручивал большими пальцами свечи зажигания.

— Пока не начнут проигрывать, не ввязывайся, — посоветовал отец. — А вот после давай, настучи им по башкам. Правильно сделаешь. Материно семейство.

Когда тетя Стелла взяла его к себе, Дугью уже перестали обзывать. Они обошлись без посторонней помощи. Задевать их боялись: они всегда держались вместе.

Кэшин смотрел на главную дорогу. Проехала машина. «Крузер» не сдвинулся с места. Он включил дворники. Дождь становился сильнее. Пора было завязывать с этим делом — такой хлестал ливень.

Сверкнули огни следующей машины.

Впереди зажглись красные фары. Хопгуд стронулся с места.

— Поехали, — произнес Кэшин.

* * *

Дождь бесновался, и дворники «фэлкона» просто не успевали за ним.

Хопгуд, ни на миг не задерживаясь на перекрестке, резко свернул вправо.

Скорость росла. Пятьдесят, восемьдесят, девяносто, сотня… и всё. Больше выжать из «фэлкона» было невозможно, что-то в нем работало не так.

Кэшин почувствовал, как завиляло переднее колесо, подумал, что может не справиться с управлением, сбросил скорость.

Свет задних фар машины Хопгуда тонул в мрачном сумраке ночи.

Глупо. Ну кто так делает?

— Свяжись с Хопгудом, — распорядился Кэшин. — Что еще за фигня?

Дав взялся за микрофон:

— «Сэндвич»-два — «Сэндвичу»-один. Прием.

Ответа не последовало.

Автомастерская Голдинга осталась слева, неоновая вывеска светилась размазанным красным пятном в мокрой темноте ночи. Первая машина, третья группа, Престон и Ка-Ди, сейчас они уже должны быть там, впереди машины, должны отключить сигнал светофора.

— Отмена, — бросил Кэшин. — Скажи ему.

— «Сэндвич»-один, отмена, отмена, принято? Подтвердите.

Четыре машины мчались под струями ливня в непроглядной тьме ночи.

Сигнал должен быть красный. Престон затормозит перед ним.

А за ним остановится «тойота». Трое пацанов в двухместной кабине. Ехали долго, устали. Зевают. Мечтают о доме и постели. Это они уложили Бургойна? По крайней мере один из них должен знать, кто снял часы с запястья старика.

— Повторяю: отмена, отмена, — продолжал Дав. — Подтвердите, подтвердите.

— Повторите, «Сэндвич»-два, вас не слышно.

Доехали до последнего поворота всё в том же ливне. Впереди показался перекресток Лэмбинг-стрит. Кэшин только и видел что желтый свет уличных фонарей по обеим сторонам.

— «Сэндвич»-один, отмена, отмена, принято? Подтвердите.

Кэшин сбросил скорость и вошел в поворот.

Красный свет впереди. «Крузер».

Остановился.

Кэшин ударил по тормозам, и «фэлкон» занесло, он едва совладал с управлением.

— Вот черт! — выругался Дав. — «Сэндвич»-один, отмена, отмена, повторяю: отмена, отмена. Подтвердите, подтвердите.

Кэшин в кромешной тьме остановился за «крузером». Распахнулись три дверцы.

— Пошли! — резко бросил он, чувствуя, что все идет не по плану.

Дав первым обежал вокруг «фэлкона», Кэшин налетел на него, оба чуть не упали, ничего не видя за стеной дождя.

На встречной полосе врезалась в столб светофора машина. Та самая, пикап. Кэшин видел, как вокруг суетятся три или четыре фигуры.

Раздались выстрелы.

Кто-то заорал:

— Положи свою…

Выпалили из дробовика, дульная вспышка отразилась от мокрого асфальта.

— Брось, брось свою пушку!

— Отойди, отойди!

Два выстрела, вроде бы из пистолета, языки пламени, быстрые хлопки.

Тишина.

— Твою мать! — проговорил Дав. — Вот твою мать!

Кто-то стонал.

Хопгуд орал:

— Ка-Ди, включи долбаный прожектор!

Мгновение — и зажегся свет, мир стал ослепительно-белым, и Кэшин увидел разбитый пикап и сотни блестящих осколков стекла, разлетевшихся по дороге.

Трое мужчин. Тело у пикапа, рядом дробовик.

Кэшин двинулся вперед, вытирая мокрое от дождя лицо.

Вот Ллойд и Стегги, бледные, с оружием наготове. Стегги шевелил губами, как будто силился что-то сказать. Внезапно его стало тошнить, и он как подкошенный упал на четвереньки.

— «Скорую»! — крикнул Кэшин. — Быстрее!

Он подошел к распростертому на земле худощавому юнцу с открытым ртом. Тот был ранен в горло. Кэшин видел блестящие зубы, слышал какое-то бульканье. Парень заходился в кашле, кровь хлестала наружу, заливала густым потоком асфальт.

Кэшин взял его за плечи, приподнял, понял, что парень не жилец, — руки повисли плетьми, все подрагивало, дыхание свистело.

— Идиот хренов! — раздался позади голос Хопгуда.

Кэшин опустил тело. Помогать было уже незачем. Он поднялся, пошел к пикапу. Водителя зажало между рулем и приборной доской, лицо и все вокруг было залито кровью.

Кэшин нащупал у парня на шее тоненькую ниточку пульса. Он попробовал открыть дверь — не получилось, обошел машину с другой стороны, где стоял Дав. На пассажирском сиденье сидел мальчишка, из уголка его рта текла кровь, а глаза были широко раскрыты.

— Ё-мое, — раз за разом тихо повторял он.

Мальчишку вывели из машины, положили на землю. Он выживет.

Приехала одна «скорая», за ней вторая — с врачом-женщиной. Ей никогда еще не приходилось обращаться с ранеными, да это и не имело значения, — все равно было уже слишком поздно.

Когда мальчишку подняли, Кэшин заметил, что у дробовика, который валялся рядом в черной луже, отпилено дуло.

Еще живого водителя положили в «скорую». Вокруг стояли полицейские.

— Ничего здесь не трогать, — распорядился Кэшин. — Ничего, ни одной мелочи. Дорогу перекрыть.

— Эй, а ты кто такой? — заартачился Хопгуд. — Тут Кромарти, парень.

* * *

Виллани вставил видеокассету и передал Хопгуду пульт дистанционного управления.