Бриллиантовое бикини - Чарльз Вильямс Страница 24

Сегодня она была одета в беленький костюмчик и выглядела —просто закачаешься.

— Хочешь поплавать сегодня вечером, Билли?

— Мне бы, само собой, страсть как хотелось бы, — говорю я. —Боюсь только, папа опять мне задаст.

— Скажи ему, пусть дурью не мается, — хмыкнула миссХаррингтон. — Заходи, за мной часиков в пять, и все равно пойдем.

Доктор Северанс сердито посмотрел на нее и выключил радио.

— Что я тебе сказал, не уходи далеко от трейлера. Раночувствовать себя в безопасности.

— Перестань ворчать, зануда, — огрызнулась она. — Прошло ужедесять дней.

Тут я поглядел вниз по склону и увидел папу, который лежалпод машиной перед самым домом, как будто что-то чинил.

— Зайду за вами в пять часов, — пообещал я мисс Харрингтон ивместе с Зигом Фридом помчался посмотреть, чего это он там делает.

Не успел я подойти, как папа выпрямился, и я заметил, что вруках у него какая-то жестяная банка. Наверное, отлил немного бензина избензобака. Он скрылся за углом дома, а на смену ему из конюшни явился дядяСагамор с четырьмя стеклянными кувшинами.

Чудно, право, что им вздумалось наливать бензин в стеклянныекувшины. И потом, зачем им понадобилось четыре таких здоровенных кувшина, чтобывылить содержимое всего одной малюсенькой банки? Когда я проходил мимо корыт скожами, пришлось зажать нос, но я ускорил шаг и тоже завернул за угол.Интересно было поглядеть, что же они делают.

На заднем дворе, в тени сиреневых кустов, стоял небольшойстол. Дядя Сагамор поставил на него свои четыре кувшина, а папа тем временеммакал в жестянку кусок белой бечевки. Когда она как следует промокла, онобвязал ее вокруг одного из кувшинов, а дядя Сагамор поднес к ней горящуюспичку. А она как полыхнет! Вокруг кувшина на минуту образовалось кольцопламени. Потом папа с дядей взяли следующий обрывок бечевки и проделали то жесамое со вторым кувшином. Я смотрел на них во все глаза — до того бессмысленными забавным мне все это казалось. Папа с дядей Сагамором не успокоились, пока непроделали эту странную процедуру со всеми четырьмя кувшинами, после чего снялиобгоревшие остатки бечевки и тщательно протерли кувшины тряпочкой. Я подошел кним.

— Эй, па, — спросил я, — а что это вы делаете?

Они оба так и подпрыгнули и уставились сперва на меня, апотом друг на друга.

— Делаем? — переспросил папа. — Ну, хм.., мы испытываем этикувшины. Разве не похоже?

— Испытываете? — удивился я. — А зачем? Дядя вытянул губытрубочкой и сплюнул табачную жижу:

— Ей-богу, Сэм, а я тебе что говорил? Мальчик никогда ничемуне выучится, если не будет задавать вопросы. Ну откуда же такому маленькомумальчику знать, что никогда нельзя ничего посылать правительству в кувшинах,если их не проверить как следует? Как он узнает, что произойдет, если один изних лопнет прямо по пути туда или уже на месте? Ему же невдомек, как действуетправительство. — Он помолчал, перекатывая табак за щекой, вытер губы, важнопоглядел на меня и продолжил:

— Теперь предположим, один из этих кувшинов лопнет — так всеэто чертово правительство на рога встанет. Не успеешь ты еще узнать об этом,как визгу подымется, что в свинарнике после визита гремучей змеи. Все начнутмельтешить туда-сюда и задавать кучу вопросов, пытаясь понять, что жепроизошло. Потом кому-нибудь попадет вожжа под хвост, и он начнетрасследование, и вот все эти высокооплачиваемые люди будут тратить времяпонапрасну, и все оттого, что какому-то старому пню вздумалось послать имчто-то в надтреснутом кувшине. И это еще не все. Прямо посреди всего этогодурдома кто-нибудь вдруг обнаружит, что правительство покамест не обзавелосьспециальным департаментом для проверки стеклянных кувшинов. Поэтому двоеболванов начнут расследование, чтобы выяснить, как же так вышло, что его до сихпор нет, а другие четверо начнут расследование, почему же первые двое до сихпор этого не расследовали. А тем временем какой-нибудь мусорщик сметет осколкиразбитого кувшина и выкинет их, и тогда все все бросят и ринутся расследоватьэтого мусорщика. И так это дело будет разгораться и разгораться…

— А налоги расти и расти, — вставил папа.

— Да, сэр, — подтвердил дядя. — Именно так оно и бывает.

— Ой, — говорю я, — а вы собираетесь что-то посылать вправительство?

— То-то и оно, — отвечает дядя Сагамор. — Мы с Сэмом тутпораскинули мозгами насчет того, что ты сказал про потраченное впустую время,пока эти никудышние шкуры пройдут весь курс, вот и порешили, что стоит малостьускорить это дело и послать часть жижи прямо сейчас. Пускай-ка правительствонам ее проанализирует, может, и скажет что-то дельное.

— Здорово, — обрадовался я, — мне кажется, это оченьправильно. И тогда, если они скажут, что вы не правильно приготовили раствор ссамого начала, вы сможете тут же поставить новую пориию.

Я страх как гордился собой — ведь даже папа с дядей поняли,что я был прав. Дядя Сагамор кивнул:

— Мы с Сэмом думаем ровно так же. У тебя, парень, естьголова на плечах.

— И вы хотите послать все четыре кувшина? Думаете, им надотак много?

Дядя Сагамор сложил губы трубочкой.

— Ну, мы ведь толком не знаем, сколько обычно требуется дляанализа, вот и рассудили, что для пущей уверенности лучше послать паругаллонов. — Он поглядел на меня. — Улавливаешь, в чем тут суть?

— Угу, — сказал я. — Разумеется. Если это не очень дорогостоит.

— О, ну конечно же, — заверил он меня. — Пошлем наложеннымплатежом. Можешь не волноваться.

Папа вынес из кухни ведро и черпак. Как раз начал дутьслабый ветерок, поэтому папа сделал крюк, чтобы подобраться к корытам снаветренной стороны, да и то всю дорогу обмахивался шляпой. Разогнав споверхности пену и пузыри, он начал черпать гнилятину в ведро. Когда онвернулся к нам с добычей, на глазах у него стояли слезы и он никак не моготфыркаться.

— Здорово пробирает, — выдохнул он.

— Да, запашок пошел, — согласился дядя Сагамор.

Зиг Фрид взвыл и удрал в конюшню. Я на него не обиделся.Папа вытащил ситечко и принялся переливать жижу в кувшины. Ситечко задерживаловсю пену и лохмотья кожи, так что в кувшины попадала лишь чистая жидкость.

— Не забыть бы потом отмыть их получше, покуда Бесси неворотилась, — озабоченно пробурчал дядя. — Не то она придет в ярость.

— А разве не стоит послать и пару лоскутов кожи? —полюбопытствовал я. — Может, им надо проанализировать и ее тоже.