Анекдот о вечной любви - Фаина Раевская Страница 24

— Пусть она сама тебе расскажет, — кивнул в мою сторону Петруха.

Непонятно почему, но я вдруг испугалась и, заикаясь не то от страха, не то от волнения, как на духу выложила Зотову историю визита подозрительного незнакомца ко мне в больницу. Когда я умолкла, в комнате повисло тягостное молчание.

— Ну, что? — сипло спросил Петька, первым не выдержавший напряжения. — Анализы готовы?

— Не анализы, а результаты экспертизы, — поправил Зотов.

— Какая, хрен, разница! Готовы?

Следователь утвердительно кивнул, но делиться знаниями почему-то не спешил, а пристально меня разглядывал, причем его тяжелый взгляд не обещал ничего хорошего. Мне сделалось здорово не по себе, и я почти физически ощутила, как в душе моей нарастает паника.

— Колян, не томи, — простонал Петька. — Не видишь, Васька с минуты на минуту скончается. Что в банке?

— Кадаверин, — коротко ответил Зотов.

— Мамочки! — ахнула я. И хоть мне было неизвестно, что такое кадаверин, это не помешало испугаться до полуобморока.

— Ни фига себе! — присвистнул Петруха, но по его глазам было видно, что он знает о кадаверине не больше меня.

Срочно потребовалось прояснить ситуацию, что я и сделала, со слезой в голосе простонав:

— Это хуже клофелина или лучше?

Зотов снисходительно усмехнулся моей дремучести:

— Клофелин! По сравнению с кадаверином это просто сироп от кашля.

— Может, все-таки объяснишь, что за кадаверин такой страшный? — пролопотала я, без сил опускаясь в кресло.

— Объясню, — не стал упрямиться Колян. — Кадаверин — трупный яд! Токсичное вещество, смертельно опасное для человека. Вызывает паралич нервной системы, заражение крови и, как следствие, мучительную смерть. При вскрытии тела кадаверин не обнаруживается.

— Чьего тела? — прошептала я.

— Предполагалось, что твоего, — откровенность Зотова умиляла, но не радовала. Петька застыл с отвисшей челюстью и смотрел на меня с таким ужасом, словно меня уже вскрыли. Сам Зотов, явно привыкший ко всякого рода жизненным загогулинам, эмоциям не поддался, а приступил к следственным мероприятиям. Иными словами, начал приставать с вопросами, главным образом ко мне:

— Опознать его сможешь?

— Труп? — я с надеждой подняла глаза на Коляна, однако понимания с его стороны не встретила. Наоборот, он почему-то удивился, причем, как мне показалось, искренне:

— Почему труп?

Я растерялась:

— Ну… как же… в кино все время трупы опознают…

— Не смотри кино, Вася, не надо, — посоветовал следователь, а потом наизусть процитировал: — В соответствии со статьей 193 Уголовно-процессуального кодекса РФ при соблюдении ряда общих правил предъявляют для опознания людей, предметы, животных, помещения или участки местности, трупы или части трупов. Ясно?

А что ж тут неясного? Парень был явным отличником в институте или как там это у них называется? Академия, курсы повышения квалификации? И преподаватели у него были толковые — вдолбили курсанту УПК так, что он его без учебника наизусть шпарит. Неясно только, какие части трупа он имеет в виду сейчас. На эту тему у нас с Зотовым возникла небольшая дискуссия. Я упорно пыталась представить сперва ночного гостя в виде частей, потом себя в таком же виде. Неизвестно, чем бы закончился спор, потому что накал страстей достиг максимума, но тут вмешался Петька:

— Ну, хватит! Василь Иваныч, уймись, никаких трупов пока нет. Коля, у нее голова… Давайте по существу. На Ваську покушались! Причем не один раз. Вопрос первый: кто? На него более или менее можно ответить, потому что Василиса злодея узнала в записи. Вась, ты ведь узнала? — После того, как я утвердительно кивнула, Петька продолжил: — Вопрос второй, а заодно третий, четвертый и так далее: зачем? Кому нужно непременно убить Ваську? Почему не меня, не Ваню Пупкина, а именно Никулишну?

Очень хотелось получить ответы на все эти вопросы, и я уставилась на Зотова с тайной надеждой во взоре: уж он-то ответ точно знает.

А как же иначе? Особенно занимал последний вопрос: почему именно я? И вообще, хотелось бы узнать прогнозы на будущее. Может, мне пора подумать, куда пристроить главную ценность моей жизни — Клеопатру?

Удовлетворить жгучее любопытство мне помешал звонок в дверь.

— Кто это? — профессионально насторожился Зотов.

Я опустила очи долу, потому что точно знала, кто пришел, а Петруха, ехидно прищурившись, небрежно махнул рукой:

— Не напрягайся, Коля, это к нашей Никулишне кавалер пожаловал. Иди, Вася, открывай счастью ворота…

По пути к счастью я не удержалась и на мгновение замерла перед зеркалом. Собственное отражение не впечатляло: бледная испуганная девица с темными тенями под глазами и на висках и с перебинтованной, как у героя Гражданской войны, головой. Настроение испортилось окончательно, хотя, казалось, куда уж дальше.

От Геннадия Петровича пахло романтически: дорогим одеколоном и шашлыком. Как я определила методом дедукции, запах жареного мяса исходил из одного из пакетов, коих у сыщика оказалось в избытке. Увидев мою голову, гость удивленно присвистнул:

— Неужели все так серьезно?

С глубоким вздохом я удрученно кивнула.

— Ну ничего, до свадьбы заживет! — Тут я смущенно зарделась, а Геннадий Петрович, словно не замечая этого, продолжил: — При больной голове главное — хорошее питание. По дороге к вам я заскочил в Рэдиссон-шашлычную…

— Куда-куда?

— Это я так одно чудное кафе именую, «Котайк». Не бывали? Очень приличная у них кавказская кухня, поверьте старому гурману. А все потому, что местный повар — настоящий грузин.

— Знаю, — кивнула я, — Дато батоно. Проходите в комнату. Только ничему не удивляйтесь…

— Вы меня заинтриговали, — улыбнулся Геннадий Петрович, и сердце у меня сладко заныло: если он ТАК улыбается, то как же целуется! Предаваясь сладким грезам, я проследовала за Мужчиной Моей Мечты.

— Здравствуйте… — как мне показалось, несколько растерянно поздоровался Геннадий Петрович с Зотовым и Петрухой. Наверное, он никак не ожидал застать у меня еще двоих представителей сильной половины рода человеческого. Представители выглядели мрачнее самого заядлого пессимиста, смотрели недобро, хмурились, в общем, вели себя очень невежливо по отношению ко вновь прибывшему. Гениальный сыщик, коим является Геннадий Петрович, не мог не просечь напряженность международной обстановки в моем анклаве. Было заметно, как он внутренне подобрался, но, сохраняя хладнокровие истинного детектива, ненавязчиво поинтересовался: — Что-то случилось?

Поскольку Петька с Коляном хранили надменное молчание, я взяла на себя роль толкователя.

— В принципе ничего особенного. Просто почему-то меня хотят убить, — скромно пояснила я после того, как представила Геннадия Петровича Зотову. Представлять его Петьке смысла не было.