Шанс выжить - ноль - Микки Спиллейн Страница 24

Платье на ней отнюдь не было похоже на строгий рабочий костюм. Во всяком случае, подчеркивать все достоинства своей фигуры на службе было бы и не обязательно.

— Кстати, что ты теперь собираешься делать, весь промокший? Следить за подозреваемыми?

— Не совсем. Существуют и другие способы преследования. Например, когда я прогуливаюсь, то вспоминаю своего приятеля, который никак не должен был умереть, и рассуждаю сам с собой о том, почему же он все-таки умер, и делаю так до тех пор, пока все факты и люди не встанут на свои места. В один прекрасный момент все эти мишени будут готовы для охоты.

Рене взглянула на свой бокал, начала поднимать его, но быстро поставила и вновь посмотрела на меня.

— Странно...

— В чем дело?

— Мои эмоции не дают мне покоя. Я читала о людях, которые занимаются тем же бизнесом, что и ты. Я часто смотрела по телевизору фильмы и постановки на эту тему... Очень трудно поверить, что все, что показывают, возможно встретить в жизни. Но в твоем случае все выглядит не так. Полиция...

— Полицейские очень хорошие профессионалы, детка. Они работают в сложнейших условиях, каждую минуту сталкиваясь с опасностью. Они, кроме того, находятся под массированным давлением общественного мнения, политиков, органов правосудия, но тем не менее выполняют свою работу.

— Майк... Мне казалось, что я хорошо знаю людей. Я сама выполняю достаточно ответственную работу, и мне часто приходится принимать решения по финансовым операциям на многие тысячи долларов, и я отвечаю только перед Уильямом Дорном. Я не боюсь сделать ошибку в своих делах, но мне кажется, что я могу ошибиться с тобой.

— Почему?

— Потому что... потому что ты настолько многосторонний человек, что не всякий может тебя правильно воспринять.

— Это потому, что ты давно уже не общалась с людьми из низов. Ты работаешь и вращаешься в кругах достаточно высоких. Спустись оттуда на улицы, где проходит настоящая жизнь, и ты увидишь множество всяких людей и ситуаций, о которых ты даже не представляла.

— Возьми меня с собой, Майк, — внезапно сказала она.

— Что?

— Ты, наверное, прав, я должна увидеть этих людей.

— Рене, но для этого ты должна преобразиться. Твоя одежда должна быть неряшливой и грязной, ногти обломаны, а твой зад должен привыкнуть к постоянным шлепкам. Это совсем другая жизнь.

— Я как-нибудь переживу это.

Она так серьезно посмотрела на меня, что я чуть не рассмеялся. Я закончил очередной стакан с пивом, который бармен поставил передо мной, и подумал: «Черт возьми, ведь перемена обстановки может пойти ей на пользу». В конце концов я решил а почему бы и не попробовать?

— Ну так как, ты возьмешь меня с собой или нет?

— Хорошо. Заканчивай свой коктейль.

* * *

Цезарь Марио Таллей был профессиональным нищим. Он каждый день путешествовал в Нью-Джерси и собирал до ста долларов монетами и бумажками от сердобольных туристов.

Он увидел меня и Рене, прижавшихся друг к другу под ее зонтом, и отступил назад, в дверной проем обувного магазина. Когда он узнал меня, взгляд его оживился и мгновенно принял бодрое и осмысленное выражение. Слащавая улыбка тронула его усы.

— О, хе-хе, Майк. Только что о тебе вспоминал.

— Это ж здорово! — сказал я ему. — Как идут дела, Цезарь?

— Потерял ночь. Какой-то пьяница принял меня за своего ребенка и повел меня сначала в магазин, а потом пытался увезти в Айову. Еле-еле сбежал от него в метро. А что ты здесь делаешь, Майк?

— Пытаюсь найти кое-кого. Высокого, худого, около сорока лет, подбирающего бумажники в районе театров. Что-нибудь видел?

Он вскинул голову и уставился на меня, сверля глазами.

— Ого! Один весьма деловой человек задавал точно такой же вопрос. Такая большая курочка с длинными темными волосами. Потрясающий вид! Я не знаю, зачем она его искала; я предложил ей двадцатку, но она отшила меня. Меня! Что ты об этом скажешь?

Мне стало понятно, что Цезарь уже пообщался с Вельдой.

— Послушай, Майк. Я знаю, что ты не полицейский. Ты...

— Но моя лицензия требует, чтобы я сообщал ряд фактов полиции, приятель.

Цезарь сделал покорный жест рукой и запустил пальцы в волосы на макушке головы.

— Короткий разговор вполне возможен, Майк. Вустер Сол знает этого типа. Я видел, как они затеяли драку: видимо, не поделили что-то между собой. Но Вустер отправился сейчас на Западное побережье, так что подробностей не имею.

— Но что-нибудь особенное ты не заметил?

— Пожалуй, только одно. Он носил рубашку красного цвета.

Я попрощался с ним, и мы отправились дальше, укрываясь одним зонтом.

Еще один маленький штрих добавился к общей картине.

В свое время будет обнаружен либо человек, либо тело; нужно только терпение.

— У тебя очень странные знакомые, Майк. Эти нищие, какие-то дельцы у газетных киосков... Кого ты еще знаешь?

— Ты, должно быть, очень удивлена, — сказал я. — Вообще, чувствуешь себя не в своей тарелке?

Она взглянула на часы и пояснила:

— Уже почти десять часов, мой дорогой друг. Я уже говорила тебе, что должна встретить Уильяма на приеме через полчаса.

Это был прием по случаю открытия нового советского представительства, о котором мне уже говорил Пат.

— Когда вы успеваете заниматься еще и политикой?

— С тех пор как Тэдди Финлей из госдепартамента пригласил нас. Среди участников будет один из заграничных поставщиков нашей фирмы. Ты не мог бы меня туда проводить?

— У нас очень подходящие вечерние костюмы, чтобы отправляться на подобные приемы.

— Но мы и не пойдем на сам прием. Я встречусь с Уильямом в комнате А-3, в западном крыле здания, там, где нет никакой толпы. Ну пожалуйста, Майк.

Ветер сильным порывом забросил дождь под зонт, прямо мне в лицо. Черт возьми, будет неплохо укрыться от дождя где-нибудь.

— Почему бы и нет? — ответил я.

Двое полицейских, охраняющих вход в западное крыло здания, проверили списки приглашенных и наши документы. Старший из них, поеживаясь под своим плащом, предложил нам подождать, а сам перешел улицу и направился к дежурной машине. Затем что-то сказал через окно и отступил назад, когда дверца машины открылась. Я едва сумел сдержать удивление, когда из нее вышел Пат. Он стоял, сгибаясь против дождя и держа руки в карманах.

Когда он увидел меня, на его лице появилось нечто, напоминающее состояние страшной усталости.

— А что ты здесь делаешь? — спросил он меня.