Календарь преступлений - Эллери Квин Страница 24

— Да! — радостно отозвалась Никки.

Эллери, ощущая себя суровым мужчиной, колебался. Дом выглядел чистым и опрятным, в камине соблазнительно потрескивал огонь, а позади шумел ливень.

— Ну, благодарю вас… но если бы я мог воспользоваться вашим телефоном, чтобы позвонить в гараж…

— Лучше дайте мне ключ от багажника.

— Но мы не можем превратить ваш дом в кемпинг.

— Он становится им, когда Господь посылает мне путников. Буря будет продолжаться всю ночь, и дороги превратятся в месиво. — Человечек надел дождевик и галоши. — Попрошу Лу Бэгли отвезти в гараж вашу машину, а пока что дайте мне ключ.

Спустя час они сидели в уютной гостиной доктора Мартина Стронга, закусывая плетенками с маком и кофе. Доктор жил один и сам готовил еду. К тому же он являлся мэром и шефом полиции деревни Джексберг, о чем поведал с усмешкой.

— Большинство жителей деревни имеет две работы. Билл Йодер из скобяной лавки — владелец похоронного бюро. Лу Бэгли из автомастерской — брандмейстер. Эд Мак-Шейн…

— Вы можете владеть всеми профессиями, доктор Стронг, — сказал Эллери, — но для меня вы навсегда останетесь прежде всего добрым самаритянином.

— Аллилуйя! — благочестиво воскликнула Никки.

— С моей стороны это всего лишь эгоизм, мистер Квин, — промолвил их хозяин. — Мы живем в стороне от проезжей дороги и рады каждому новому лицу. Думаю, я знаю все шишки и шрамы у каждого из пятисот тридцати четырех жителей Джексберга.

— Очевидно, работа шефа полиции не отнимает у вас много времени.

Доктор Стронг рассмеялся:

— Почти вовсе не отнимает. Хотя в прошлом году… — Прищурившись, он встал и пошевелил кочергой в камине. — Вы говорили, мисс Портер, что мистер Квин — кто-то вроде детектива.

— Вроде! — возмутилась Никки. — Доктор Стронг, он раскрыл несколько совершенно невероят…

— Мой отец — инспектор нью-йоркского департамента полиции, — прервал Эллери, взглядом обуздав энтузиазм своей секретарши. — Иногда я сую нос в его дела. Так что насчет прошлого года, док?

— Я вспомнил об этом, — задумчиво произнес мэр Джексберга, — так как вы сказали, что побывали сегодня в Геттисберге. К тому же вы интересуетесь преступлениями… Может быть, это глупо, но я беспокоюсь.

— Беспокоитесь из-за чего?

— Ну… Завтра День памяти павших в войнах, [49]и впервые в жизни я не жду его с нетерпением. В Джексберге по этому поводу все вверх дном. Не каждая деревня может похвастаться тремя живыми ветеранами Гражданской войны.

— Тремя? — воскликнула Никки. — Как интересно!

— Это поможет вам представить, каково быть здесь врачом, — усмехнулся доктор Стронг. — Мы могли бы занять первое место по долгожительству… Мне следовало сказать, что у нас было три ветерана Гражданской войны: Калеб Этуэлл девяноста семи лет — Этуэллов полным-полно в округе; Зэк Бигелоу девяноста пяти лет, который живет с внуком Энди, его женой и их семью детьми, и Эбнер Чейс девяноста четырех лет — прадедушка Сисси Чейс. В этом году их осталось двое — Калеб Этуэлл умер в прошлый День памяти павших.

— Эй, Би, Си, — пробормотал Эллери.

— Что-что?

— У меня мозг бухгалтера, док. Этуэлл, Бигелоу и Чейс. Можете назвать это сиюминутной вспышкой мнемонической системы. «Эй» умер в прошлогодний День памяти павших. Поэтому вы опасаетесь завтрашнего дня? Думаете, что «Би» последует за «Эй»? [50]

— Разве не таков порядок алфавита? — сказал доктор Стронг. — Хотя боюсь, тут все не так просто. Лучше я расскажу вам, как умер Калеб Этуэлл. Каждый год Калеб, Зэк и Эбнер были звездами торжеств в День памяти павших, которые происходят на старом кладбище по дороге в Хукерстаун. Самый старший из всех трех…

— «Эй» — Калеб Этуэлл.

— Совершенно верно. В качестве старшего Калеб всегда сигналил в горн — почти такой же древний, как он сам. Калеб, Зэк и Эбнер служили в пенсильванском 72-м полку Второго корпуса Хэнкока [51]под командованием генерала Александера С. Уэбба. Они покрыли себя бессмертной славой — я имею в виду 72-й полк, — сражаясь при Геттисберге против Пикетта, и этот горн играл большую роль в битве. С тех пор его называют геттисбергским горном — во всяком случае, в Джексберге. — Маленький мэр словно взирал на прошедшие годы. — Сколько я себя помню, существовала традиция, что старейший из ветеранов трубит в этот горн. Я еще мальчишкой наблюдал разинув рот, как ветераны Великой республиканской армии — тогда их было значительно больше — стояли у магазина Марони Оффката (старина Оффкат умер тридцать восемь лет назад), по очереди упражняясь в игре на горне, чтобы не ударить в грязь лицом, когда придет их черед. — Доктор тяжко вздохнул. — Зэк Бигелоу, самый старший после Калеба Этуэлла, был знаменосцем, а Эб Чейс, следующий по возрасту, возлагал венок к памятнику на кладбище. В прошлый День памяти, пока Зэк держал знамя, а Эб — венок, Калеб дул в горн, что он проделывал уже раз двадцать до того. И внезапно на самой высокой ноте Калеб свалился замертво — он был мертвее, чем церковь в понедельник.

— Старик перенапрягся, — сочувственно вздохнула Никки. — Какая поэтичная смерть для ветерана Гражданской войны!

Доктор Стронг бросил на нее странный взгляд:

— Возможно, если вам нравится поэзия подобного рода. — Он подтолкнул ногой полено, отчего искры взметнулись в дымоход.

— Но разумеется, док, — заметил Эллери с улыбкой, ибо в те дни он был еще молод, — у вас не могла вызвать подозрений смерть девяностосемилетнего старца.

— Может быть, и могла, — покачал головой врач. — Дело в том, что я тщательно обследовал Калеба всего за день до его смерти. Я был готов держать пари на свой диплом, что он доживет до ста и протянет еще несколько лет сверх того. Самый здоровый старик, какого я когда-либо видел, хоть он и потерял глаз на Гражданской войне… Очевидно, я просто дряхлею, что и твердил себе целый год.

— Что именно вы заподозрили, док? — На сей раз Эллери удержался от улыбки, так как доктор Стронг был явно расстроен.

— Я не знал, что подозревать. Предложил сделать вскрытие, но Этуэллы даже не пожелали слышать об этом. Заявили, что я осел, если думаю, будто человек в возрасте девяноста семи лет может умереть от чего-либо, кроме старости. Мне пришлось согласиться. В итоге тело Калеба было похоронено непотревоженным.

— Но, док, в таком возрасте человеческий организм действительно может отказать без предупреждения. У вас должна быть другая причина для беспокойства. Вам был известен какой-то мотив?