Лесь - Иоанна Хмелевская Страница 23

– А все же Геньо – идиот, – сделал вывод Каролек. – Неужели он не понял, что ты сообразишь, в чем дело?

– Он не знал, что я видел те снимки, – мстительно ответил Януш, старательно вытирая рейсшину Леся своим носовым платком. – Когда он уходил, то я разглядывал французский стриптиз, а когда он вернулся, то я сидел с итальянской порнографией. Ему и в голову не пришло, что в промежутке я мог видеть что-либо другое.

– Мне бы не пришло, – признался Лесь, силясь стряхнуть тушь с куска хлеба с сыром.

– Так что же делать? – нервно спросил Каролек. – Неужели мы это так и оставим?

– И речи быть не может, – мрачно сказала Барбара. – Столько свинства в мире, что я уже сыта по горло. Мы должны лечь костьми, но это свинство не пройдет!

– И что ты предлагаешь? Известить САРП [3]?

Вулканическая деятельность на мгновение прекратилась. В наступившей тишине все переглянулись.

– Нет, – неохотно сказала Барбара. – Это было бы слишком…

– Да, это уже крайняя мера, – согласился Януш. – Не позволить – это одно, а донести – это другое. Если все всплывет наружу, то они будут скомпрометированы на всю жизнь. Надо дать им шанс.

– И еще необходимо было бы доказывать, а то в САРПе еще чего доброго подумают, что мы хотим подложить им свинью в собственных интересах, – брезгливо сказал Каролек.

– Конечно. А сразу доказать не удастся, потому что тот проект еще не реализован. Кажется, есть только рабочие чертежи. Проект, правда, получил первую премию на каком-то их конкурсе, но потом в него были внесены изменения. И, говорю я вам, прямо наша местность – нарисованная, сделанная! С пригорками и даже, – черт! – речка есть!

– А те снимки?

– Те снимки Геньо делал сам, потому что он там принимал участие в работе.

– На память?

– Холера его знает. Может быть, и бродили у него в мозгу какие-то мысли… Но все равно. Они сделали это наверняка по глупости, и помешать им нужно, но уничтожать их полностью, считаю, мы не имеем права…

– А полюбовно договориться не удастся?

– Что ты? Сейчас? За неделю до конкурса?

– Так что же делать?…

– Украсть, – вдруг вдохновенно сказал Лесь, который вот уже некоторое время не произносил ни слова.

В наступившей вдруг тишине три пары глаз уставились на него с выражением изумления.

– Что? – тупо спросил Януш.

– Украсть, говорю. Весь проект или хотя бы его часть. Ведь некомплектный проект они не вышлют?

Все уставились на Леся, словно перед ними была корова о двух головах и пяти ногах.

Никто ведь из них и понятия не имел о его прошлых преступных действиях и планах убийств, относительно которых кража была не стоящим внимания пустяком.

– А это идея! – медленно проговорил Януш. – Совсем неплохая мысль, – добавил он с нарастающим энтузиазмом и снова посмотрел на Леся теперь уже с удивлением.

– Как украсть? – заинтересовался Каролек.

– Не знаю, – несколько неуверенно ответил Лесь, памятуя о трудностях, с которыми столкнулась реализация его собственных преступных планов. – Наверное, всем вместе. Забраться к ним и что-нибудь стащить…

Януш отрицательно покрутил головой.

– Так просто не удастся. Они охраняют его, закрывают и вообще ходят вокруг него, как около смердящего яйца.

– Ну так что? Разве нельзя как-нибудь осторожно?

– Говорю тебе, что сторожат его как зеницу ока! А сейчас, когда дело идет к концу, они сидят день и ночь, почти без перерыва. И не взломаешь, потому что на окнах там решетки. Я там был однажды и видел.

– Может быть, поджечь их учреждение? – предложил Каролек со слабой надеждой.

– Ничего не выйдет, дом каменный, окна стальные, а двери обиты жестью. До войны там была тюрьма, а сейчас сделали учреждение.

Снова наступила полная напряжения тишина. Потрясенный полученной информацией персонал бюро лихорадочно искал выхода. В возникшем положении кража казалась единственным подходящим средством. Кража не давала возможности тем безмозглым легкомысленным дуракам совершить позорное преступление, и в то же время оставляла им лазейку для исправления. Но как произвести эту, со всех сторон справедливую и морально оправданную кражу?

– Они хоть выходят из бюро?

– А зачем? Выйдут тогда, когда будут отсылать проект.

– Так может быть, тогда?…

– Ну и что? Будешь нападать на них в маске и с приклеенной бородой, чтобы тебя не узнали? Ведь никто не должен знать, что это мы!

– У меня есть шлем с забралом, – достаточно безнадежно сказал Каролек. – Остался от каких-то предков. Он уже заржавел от времени и вообще не открывается, но того, кто находится внутри, не узнают.

– А изнутри можно что-либо увидеть?

– Нет, потому что глазные отверстия находятся в неподходящем месте.

– Да, поистине одежда высшего класса. Напяль себе на голову любую кастрюлю – это будет то же самое.

– Тихо! – крикнула нетерпеливо Барбара. – У меня есть великолепная идея!

Каролек и Януш прекратили спор о кастрюле и шлеме. Лесь оставил бутерброд с сыром, из которого выковыривал участки, залитые тушью. Все с надеждой посмотрели на украшение бюро. Украшение встало с кресла и несколько раз прошлось по комнате.

– Подведем итоги, – твердо сказало оно, останавливаясь и поворачиваясь к коллегам. – В любом случае мы не можем допустить, чтобы это свинство произошло. Не говоря обо всем остальном, оно непосредственно касается нас. Их проект не должен доехать до места назначения!

Замолчало на несколько минут, нахмурило брови и посмотрело на коллег.

– Ну и что ты намереваешься делать? – оживленно спросил Януш.

– Намереваюсь, – ответила Барбара. Она снова прошлась по комнате и снова остановилась напротив троицы. Во время этого променада в ней произошла какая-то непонятная перемена. На ее лице появилось выражение ожесточения и вдохновения, красивые глаза запылали неестественным блеском, пышная грудь взволновалась от возбуждения. Три представителя противоположного пола, почти забыв о предмете обсуждения, засмотрелись на нее как завороженные.

– Намереваюсь, – повторила Барбара. – Иного способа нет! Вы в состоянии решиться на все? В состоянии ли совершить преступление?

В ее страстном голосе горел огонь, не меньший, чем в искрящихся глазах. (Если бы она спросила сейчас, готовы ли они схватить голыми руками разъяренного тигра, то немедленно получила бы их согласие без всякого колебания!) Дружный хор трех голосов ответил ей, не просто соглашаясь, а соглашаясь вдохновенно!