Скромница из царских покоев - Людмила Ситникова Страница 23

– В Москве.

– Артур, не тормози. В каком районе? Улица, дом?

– Я заезжал за ней всего однажды.

– И, конечно, не запомнил адрес.

– Ты плохо меня знаешь. Дом и улицу помню. Но номер квартиры – увы – не назову. Как сама понимаешь, в апартаменты меня никто не приглашал. Ждал Холдееву в машине у второго подъезда.

В коттедж Катка вернулась в третьем часу ночи. Прежде чем зайти внутрь, она обошла дом и, задрав голову, посмотрела в окна свекрови. Света не было. Уже хорошо. Значит, Розалия, насладившись ужастиками, которые служили чем-то вроде снотворного, спокойно посапывает в кроватке.

Воткнув ключ в замочную скважину, Копейкина молила бога, чтобы Арчибальда не оказалось в гостиной. Попугай, ненавидевший спать в клетке, предпочитал дремать где угодно, лишь бы не на жерди.

В случае если Арчи восседает на спинке кресла, Катарине придется несладко. Пернатый моментально разразится отборной бранью. А кричит Арчибальд – будь здоров. Розалия примчится вниз в мгновенье ока.

Толкнув дверь, Ката зажмурилась. Тишина. Сделав шаг, остановилась. Вроде все в порядке.

Направившись в кабинет, Катарина услышала тихое «мур». Парамаунт был тут как тут. Взяв кота на руки, Копейкина скрылась за дверью и, прислонившись к стене, облегченно вздохнула. Завтра утром ей точно несдобровать – разбор полетов обеспечен. Розалия Станиславовна не простит невестке побег через окно, и Катке придется выслушать в свой адрес набор таких слов, от которых у нормального человека волосы встанут дыбом.

Но то будет только завтра, а сегодня…

Катарина включила компьютер.

Час, проведенный за монитором, не привел к желаемому результату. О колье Кармелинны было написано до обидного мало. И прав оказался Артур – каждый сайт выдавал свою версию происхождения и дальнейшую судьбу ювелирного изделия. То же касалось и проклятья. Например, в одной электронной статье говорилось, что колье прокляла цыганка, во второй утверждали о причастности колдуна-испанца. В третьей статейке автор вообще пошел дальше всех, заявив, что колье Кармелинны было проклято девственницей-самоубийцей, проживавшей во Франции в конце восемнадцатого века.

Выключив комп, Копейкина поднялась на второй этаж.

На данный момент ее куда больше интересовала степень причастности – или невиновности – Магды Холдеевой к убийству Денисова, чем колье Кармелинны.

* * *

В полдень Катарина решилась на отчаянный поступок, а именно – выйти из спальни и предстать пред очами свекрови.

Мысленно приготовившись к грандиозному скандалу, Копейкина теребила нательный крестик, придумывая слова, которые придется лепетать в свое оправдание.

В коридоре Катка заметила Лизавету. Персианка, развалившись на ковре, лениво умывалась. В метре от пушистой подруги сидел Парамаунт. Из гостиной слышалась «ласкающая» слух речь Арчибальда.

Спустившись по лестнице, Катарина вздрогнула от оклика свекрови.

– Детка, ты сегодня проспала дольше обычного.

Глупо хихикая, Ката прошелестела:

– Доброе утро, Розалия Станиславовна. У меня… это… голова немного побаливает. А вам как спалось?

Свекрища поправила медового цвета парик.

– Спала, как ангел.

– Выглядите очень свежо.

– Спасибо, детка. Чайку хочешь?

– Я сейчас приготовлю, – встрепенулась Копейкина. – Сегодня будем пить чай с сырниками, а еще я сделаю блины и оладьи.

– Не надо ничего делать. Все давным-давно готово и стоит на столе.

Катарине показалось, что она ослышалась.

– Как готово?

– Очень просто. Да ты сама иди и посмотри.

На ватных ногах Ката прошествовала в кухню. На большой тарелке покоилась аппетитная пицца, рядом высилась гора блинчиков и вазочки с вареньем.

– Вы сами приготовили завтрак?

– Как видишь. По-моему, получилось неплохо.

Катарина взяла кусочек пиццы.

– Восхитительно! Розалия Станиславовна, вы настоящий кулинар. А еще скромничали, говорили, что не умеете готовить.

– Я не люблю готовить, но при желании могу сварганить сногсшибательный завтрак, вкусный обед и сытный ужин.

Потягивая чаек, Катарина не переставала расхваливать свекровь, не понимая, какая муха, жук или другое насекомое укусило Розалию, а самое главное – куда именно пришелся укус, чтобы последняя соизволила добровольно встать к плите.

Расправившись с парой блинчиков, Катарина услышала шорох в столовой.

– Кто там? – Она испуганно покосилась на тусующуюся рядом живность.

– Не знаю, – спокойно ответила свекровь. – Может, привидение.

– Где привидение? – В кухне появилась Наталья.

– Натка?!

– Привет, Катуш.

Розалия заинтересованно уставилась в потолок.

– Ты же должна быть в санатории, – отмерла Копейкина.

– Должна, но не хочу. Я приехала сегодня утром. Так соскучилась по готовке, сразу метнулась к плите. Пицца вкусная? А блинчики?

Ката перевела взгляд на Розалию.

– Не надо на меня смотреть! Я пошутила. И ты должна быть благодарна Наташке за ее незапланированный визит. В противном случае тебя ждала бы медленная и мучительная… пытка. Вчерашний побег через окно я занесла в черный список. В самом ближайшем будущем я тебе его обязательно припомню. – Свекровь сузила глаза. – В самый неожиданный момент.

– Я чего-то не знаю? – Наталья села на стул. – Кто убегал через окно?

– Одна коза.

– У вас была коза?

– Ну почему была, она и сейчас есть.

– Нат, ты не обижайся, – проговорила Копейкина, – но я настаиваю, чтобы ты вернулась обратно в санаторий.

– Мне там скучно.

– Читай книги.

– Поговорить не с кем.

– Познакомься с соседями.

– И мне постоянно предлагают пройти курс омолаживающих процедур.

Розалия насторожилась.

– Вчера я сдалась, и меня… – Натка поежилась, – на целых сорок минут измазали грязью и завернули в полиэтилен.

– Обертывание? И после этого ты смоталась домой? Извини, но ты дура! – Свекровь пригляделась. – То-то я смотрю, у тебя кожа на руках слишком гладкая. Признавайся, что еще делала?

– Не помню. Они предлагают множество процедур.

– Рай! Эдем! Ката, почему ты мне не рассказывала о санатории?

– Вы же отказываетесь отдыхать в России, поэтому и молчала.

– Я передумала. В России самый лучший отдых в мире! Натали, завтра днем ты вновь нас покидаешь. Это не просьба, а приказ. Отказ от выполнения приказа старшего по званию расценивается как измена родине.