Венера Челлини - Наталья Солнцева Страница 23

Иногда к маме приходили подружки, такие же незамужние, одинокие женщины, подолгу разговаривали, пили вино и чай с тортом; выпив, они начинали жаловаться на судьбу. Вообще, Славка вырос в «женском царстве», как он сам это называл. Суворовское училище, а потом военное десантное сделали из него мужчину, чему он был несказанно рад, представляя себе, каким хлюпиком он мог вырасти в маминых нежных руках.

Перед самым выпуском курсант Смирнов женился. Так поступали почти все его товарищи. Ехать к месту службы одному не хотелось. Была и еще одна, вполне естественная причина – молодых, сильных, здоровых мужчин влекло к женщинам. Это неудержимое влечение многие принимали за любовь. Весна, первая зеленая травка, блестящие на солнце лужи, теплый асфальт, запахи сирени и молодых тополиных листьев возбуждали, рождая сладостную тревогу в душе, жажду чего-то прекрасного, неосуществимого…

Понадобилось всего несколько лет совместной жизни, чтобы вся романтика и прелесть интимности, наслаждение ласками, слиянием молодых тел, трепет в душе сменились взаимным недовольством, раздражением и претензиями. Это произошло так исподволь, незаметно, что вызвало недоумение и протест. Куда делось все то чувственно-сладкое, влекущее, вся нежность, порывы страсти, желание видеть друг друга, говорить друг с другом? Куда делось удовольствие от бытия вместе , вдвоем? Куда все это ушло? И, главное, почему?

Через пять лет пылкие влюбленные стали чужими друг другу, разочарованными людьми, навязчиво и бессмысленно задающими себе одни и те же вопросы. Что толкнуло их друг к другу? Что их связывало? Что заставило их вступить в брак, наконец?

А действительно, что?

Ни Славка, ни Жанна, как звали его супругу, не смогли найти ответа. Они решили расстаться, и, как ни странно, это решение принесло им обоим облегчение от невыносимого бремени взаимных обязательств, которые давно стали им в тягость. Они испытали чувство свободы и растерянности, как узники, которых вдруг выпустили из ненавистной темницы. Им бы радоваться, а они не знают – куда теперь девать себя, куда идти?

Но и это прошло. Жанна уехала к себе в Рязань, а Славка продолжал служить, получать от мамы редкие письма и вести жизнь холостяка, которая была не такой уж плохой. Казалось, что все в жизни он уже повидал – и восторг, и скуку, и досаду, и страх смерти, и равнодушие к жизни, своей и чужой, – и всему перестал удивляться. Все это прошло через его душу, перемешалось и переплавилось в горниле жизненных испытаний, чтобы, как вновь перепаханное поле, ждать новых зерен и новых всходов.

Многое изменилось в Славкиной жизни после отъезда Жанны. Он решил закалить характер и побывал во многих «горячих точках», в которых не было недостатка, многое испробовал и многому научился. Он многое понял и о многом стал судить по-другому, не как желторотый юнец, но как уверенный в себе мужчина. Его характер стал твердым, а сердце осталось радостным, распахнутым навстречу всем ветрам. Он не ожесточился, несмотря на то что ему приходилось видеть ужасные, жуткие проявления жизни – и участвовать в них. Он не начал пить или покуривать «травку» и не перестал находить вокруг себя легкость жизни и ее удовольствия.

Сложилось так, что он вернулся в Москву, чем страшно обрадовал маму, которая по-прежнему занималась своими раскопками, древней историей и словно жила в давно ушедшем мире, который для нее был куда более реален, чем тот, что окружал ее наяву.

У мамы с сыном опять началась жизнь вдвоем. Только теперь кое-что изменилось: Славка стал опекать маму и заботиться о ней, а не наоборот. Он провожал ее в поездки, снабжал деньгами и продуктами, выслушивал ее впечатления, восторженные или возмущенные рассказы об успехах или неудачах, встречал ее, нагруженную подарками и сувенирами из разных городов, утешал, веселил – словом, они поменялись ролями.

Мама была слишком погружена в свой собственный мир, чтобы обращать внимание на то, что Славка все еще не устроил свою жизнь «как положено», то есть не обзавелся семьей. А сам Смирнов как-то забыл, что, кроме добра, зла, борьбы интересов, заказных убийств, криминальных разборок, краж, предательств, денег, драк, погонь и слежки – есть еще любовь мужчины к женщине.

Честно говоря, Всеслав Смирнов так и не понял, что это такое – любовь – и есть ли она вообще. Существует ли в природе вещей такое явление? И как именно оно должно выглядеть? Как ее, любовь, узнать, чтобы снова не перепутать с чем-то очень похожим, но все-таки другим? Славка уже один раз крупно ошибся, а «наступать на одни и те же грабли» ему не хотелось. Он считал это глупым. И, наверное, был прав.

Время от времени у него появлялись несерьезные связи, которые не приносили особого удовлетворения. Непостоянные и ветреные подружки вызывали легкое презрение, а женщины постарше, разведенные или одинокие, одержимые идеей непременно и любой ценой выйти замуж, просто бесили его своей назойливой, хищной цепкостью. С такими больше одного вечера он не выдерживал. Уж лучше беспечные, легкомысленные и распущенные девчонки! С ними, по крайней мере, не чувствуешь себя словно в капкане, который вот-вот захлопнется!

Увлекшись воспоминаниями и размышлениями, Смирнов чуть не прозевал незнакомку. На одной из остановок она неожиданно встала и вышла, сразу затерявшись в толпе. На свой страх и риск Славка решил, что она пошла не вверх, в город, а на переход, и вздохнул с облегчением, отыскав ее глазами на эскалаторе. Интуиция его не подвела.

Пройдя на другую станцию, женщина села в поезд, проехала еще две остановки и вышла. На этот раз Смирнов не спускал с нее глаз. Не хватало только потерять ее в Москве, за два шага до цели! Такого он себе позволить не мог.

Ночной город встретил их дыханием теплого ветра, огнями и шумом автомобилей, летающими в воздухе белыми лепестками отцветающих деревьев. У метро, в темноте, продавали тюльпаны и влажные, пахнущие сумраком, ландыши.

Женщина прошла один квартал и свернула во двор. Боясь, что она может войти в подъезд, Славка прибавил шагу. Незнакомка не оглядывалась, погруженная в свои мысли и переживания.

«Скорее всего, она направляется к себе домой», – подумал преследователь и не ошибся.

Женщина вошла в квартиру на третьем этаже четырнадцатиэтажного дома, открыв ее своими ключами. Смирнов выждал некоторое время, потом поднялся к двери и прислушался. Из квартиры не доносилось ни звука. Он еще постоял, задумавшись, и в этот момент в гулкой тишине подъезда раздались шаги.

Славка, насторожившись, поднялся выше по лестнице и замер.

К уже знакомой ему двери подошел мужчина, открыл и вошел, как к себе домой.

«А может, это его квартира, – подумал Смирнов. – Он тут живет! История становится все интереснее и интереснее…»

Утро следующего дня выдалось солнечное и теплое. В прозрачном воздухе далеко было видно синее, светлеющее у горизонта небо.

Славка проснулся в шесть часов, без будильника. Он крутился всю ночь, не в состоянии отделаться от путаных мыслей, то проваливаясь в сон, то просыпаясь, то снова засыпая. Наконец он встал, приготовил себе крепкий кофе, выпил две чашки и вышел на балкон.