Жена скупого рыцаря - Оксана Обухова Страница 23

«Еще полгода такой нервотрепки, сопьюсь, к чертовой матери!» — цедя мятную дрянь, думаю я.

Довольный жизнью Людоед чавкает «рокфором».

Прежде чем идти за булочную к спрятанному джипу, я выглядываю в окно и замечаю на лавочке выставку невест в годах. Курятник в полном сборе, цветет нарядами и модными в этом сезоне веерами. Даже кот Ираиды Яковлевны прилип к хозяйскому бедру и наблюдает мир.

Придется снова надевать бриджи и майку с высоким воротом. Я вздыхаю и прячу в шкаф легкий летний сарафан. Впрочем, липкая духота летнего вечера обещает грозу, и не все ли равно, в чем мокнуть среди бетонных заборов?

У двери задерживаюсь перед зеркалом и поправляю прическу. Изысканный макияж: губы тронуты розовой помадой, ресницы хлопают тушью «тройной объем», высота скул подчеркнута румянами в тон помады…

Для кого все это?

Вопрос тривиален. Конечно, не для маньяка и Людвига.

— Совсем ты, Серафима, сбрендила, — говорю своему отражению и иду здороваться с невестами.

Невестам скучно, томно, жара вызывает стенокардию и притупляет обычное любопытство.

— С Людвигом гуляешь? — спрашивает Ираида Яковлевна.

— Как чувствует себя Муза Анатольевна? — спрашивает Маргарита Францевна.

— Что-то парит к дождю, — бормочет Таня Леонидовна.

— Гуляю с Людвигом. Музе Анатольевне лучше, но сейчас она спит. Синоптики дождя не обещали, — отвечаю я по порядку.

— Врут, как всегда, — лениво обмахиваясь веером, страдает Таня Леонидовна.

— Не скажи, — оживляется Ираида Яковлевна. — Говорят, новый спутник с Плесецкого запустили… Жди дождя.

Невесты начинают спорить, и мы с Людвигом ускользаем.

Серебристый джип соседа спрятан не только за булочную, но еще и кустами замаскирован. Я обхожу газон, невольно поправляю прическу и ругаю себя за этот жест. «Уймись, Серафима! Миша умный, добрый, чуткий, нежный…»

Людоед свободно скачет до задней раскрытой дверцы джипа, но на подножке неожиданно начинает капризничать. До этой заминки мы с Левой не сказали друг другу ни слова. Как будто всю жизнь встречаемся в кустах у булочной. Случись кто из невест рядом, так бы и решил.

— Ну парень, не ерепенься, — говорит Лев и, выйдя из салона, пытается взять собаку на руки.

Людоед оскорбленно тявкает, потом задумывается и через секунду оказывается на заднем сиденье.

— Анекдот хотите? — усаживаясь за руль, интересуется бандит.

— Хочу, — киваю я и жеманно (вот идиотка!) сюсюкаю: — А он приличный?

— Вполне, — ухмыляется Лева и трогает машину с места. — Вопрос. Зверь на четырех ногах, с рукой во рту… кто такой?

— Слон, — довольная своей догадливостью, отвечаю я.

— Бультерьер с оторванной рукой в зубах.

Жестокий анекдот мне не нравится, и я не хихикаю даже из вежливости. Оглядываюсь на Людоеда и вижу, что пса подобная реклама вполне устраивает. Он разевает пасть в зевке и демонстрирует устройство для отрывания конечностей.

Кердык маньяку. Если не Лева, то «крокодил» его достанет точно.

Машину Лев водить умеет. Мой Миша может разобрать и собрать двигатель с завязанными глазами, а возможно, и временной рекорд поставит, но за рулем ему делать нечего. Каждый раз, когда муж выводит нашу «девятку» из гаража, мы с мамой начинаем пить таблетки от морской болезни. Под его управлением машина нервно дергается и словно нарочно пересчитывает все знакомые ухабы. Миша наслаждается звуком работающего, налаженного механизма и, кажется, специально уродует внутренности автомобиля, чтобы еще раз в них поковыряться. Поездка до кооператива «Бетонный завод» превращается в тренировку летного состава пилотов сверхзвуковой авиации. Тошнит всех, кроме мужа и Людвига. Муза Анатольевна считает, что пес однозначно прославился бы, запускай и сейчас Россия в космос собак. Космос не «Педи Три», там главное не порода, а вестибулярный аппарат.

Прокол с анекдотом Лева переживает недолго.

— К месту встречи мы подъедем заранее, — говорит бандит, ориентируясь по значкам с номерами троллейбусов, прибитым над каждой остановкой. — Прикинем, так сказать, на местности расклад сил. Надеюсь, там найдется укромный уголок, где спрячусь я…

— Не надо, — перебиваю я. — Я знаю, что там за место. Укромных уголков не будет.

Лева не верит и продолжает настаивать. Машина в это время идет плавно и ровно, словно на спидометре не восемьдесят километров в час, а десять, максимум двенадцать.

— Серафима, этот человек может быть опасен, — он косится на ворот моей майки, — один раз вы уже пострадали…

— Лев, мне нужна сумка, — твердо произношу я и, подчеркивая свою храбрость, продолжаю: — Во-первых, я буду готова к нападению. Во-вторых, со мной будет Людвиг (отсутствие собак отдельно не оговаривалось). В-третьих, коли что… вы подоспеете…

Поспевать, оказалось, придется издалека. Длинная, как кишка, односторонняя дорога, ближе к повороту в ненужную сторону — облезлый навес. И ничего более. Ни одного куста, клочка зелени, укромного угла. Узкая прямая дорога, огороженная бетонным забором.

Но я уже притворилась храброй, и Лева идет к проходной почти простаивающего завода. Проверить, бдит ли охрана.

Охрана в лице пьяного вахтера спит. Лев барабанит по мутному плексигласу двери, получает витиеватый посыл и идет в другом направлении. Возвращается ко мне и Людвигу.

— Я доеду до поворота. Там развернусь и буду ждать. Глазом не успеете моргнуть, Серафима, я уже рядом…

— Ехать придется навстречу движению, — бормочу я.

— Его нет, — отвечает Лев. — Если отъезжать за тот угол, мне будет вас почти не видно…

— Спасибо, — шепчу я и чувствую, как закипают слезы.

Лев опускает тяжелую руку на мое плечо и начинает уговоры:

— Я остаюсь, Серафима.

— Нет. Езжайте. Я справлюсь.

Картина маслом — муж провожает жену на фронт. Жена — кинолог со стажем и идет воевать вместе с любимой собакой. Толстой зубастой сарделькой преклонных собачьих лет. Еще чуть-чуть, и мы будем целоваться.

— Езжайте, Лев. — Я скидываю с плеча теплую руку и становлюсь в позу «мы с Трезором на границе». Нота напружинена, глаза — вдаль, пес не знает, чего ему делать, но охраняет на всякий случай.

Лев скребет в затылке, некоторое время любуется композицией и усаживается в джип. Шины мягко шуршат по асфальту, я провожаю взглядом серебристый автомобиль и начинаю ждать субъекта с сумкой.

Кто он? Маньяк или прохожий, случайно нашедший сумку? Ночное происшествие в квартире указывает на первого, но с течением времени я почти убедила себя, что Муза Анатольевна дверей не запирала. Что звяканье ключей в прихожей мне приснилось, а Людвиг среагировал на кошку или чужого пса, иначе пес примчался бы в прихожую при звуке отпирания первого замка, а не второго из двух. Дверь спальни Музы Анатольевны собака открывает ловко. Впрочем, не всегда с первой попытки…