Жизнь вдребезги - Михаил Март Страница 23

– Остальное оставишь себе. Ну что, полицейские ушли?

– О чем вы говорите, сэр?

– Ночью здесь была облава.

– Ах, да, нам говорили. Кто-то подшутил над легавыми. У нас престижный отель, и им пришлось извиниться.

– Скажи мне, приятель, а у вас есть черный ход? Я боюсь, что моя жена меня поджидает на улице.

Коттон подошел к окну и раздвинул шторы. Яркий солнечный свет ослепил его.

– Ход есть. Через котельную, но там грязно. И вы должны сдать ключи.

– Кстати, портье мне кое-что обещал вчера. Он внизу?

– Час назад его сменила наша бригада. Если старик что-то обещает, то он передает распоряжения сменщику. На данный момент по девяносто седьмому номеру было одно распоряжение: разбудить в девять утра, передать билет на самолет и вызвать такси. Все сделано, сэр.

– Отлично. Я спущусь через десять минут.

Мальчишка поклонился и вышел. Коттон видел в окне ту же самую патрульную машину, но она была пустой. Может быть это вовсе не та, на которой его привезли сюда, и он спокойно мог уйти из отеля ночью!

Коттон включил приемник и направился в ванную комнату. Принимая холодный душ, он слышал голос диктора, который сообщал последние новости. В краткой сводке было сказано, что этой ночью в районе Сансет-Бульвара разбилась машина с неизвестным человеком. Пожар, возникший при ударе автомобиля о дерево, не дал возможности сотрудникам полиции провести опознание погибшего. Удалось лишь узнать, что машина взята напрокат в гараже при аэропорте на имя Кейта Дина из Чикаго, На данный момент полиция пытается уточнить данные на человека с указанным именем.

Коттон понял ход, сделанный Райнером. Он прилетел в город и снял номер в отеле под собственным именем, но ушел из гостиницы черным ходом и взял машину напрокат под чужим именем. Цель? Визит в Голливуд должен был оставаться в тайне. От кого? Как привязать к этому безобидному факту покойника из шкафа? Если Райнер бежал, то почему он оставил чемодан?

Коттон еще раз осмотрел чемодан, но никаких документов не нашел. Он вспомнил о конверте и достал его. Письмо адресовалось Райнеру в Нью-Йорк. Отправитель жил в двух кварталах от катастрофы. Коттон достал сложенный вчетверо голубой лист гербовой бумаги и прочел краткое послание.

Уважаемый коллега!

Нет сомнений в том, что наша встреча должна состояться в ближайшие дни. Я жду вашего приезда– Я готов купить известную работу. Мне видится наше дальнейшее сотрудничество, как взаимовыгодное успешное предприятие.

С поклоном

Эрик Троутон.

От письма исходил тончайший аромат духов, а конверт не имел запахов. Однако имя соответствовало обратному адресу человека с этим же именем, подчеркнутым красным карандашом.

По догадкам Коттона речь шла о картине из чемодана, но почему Райнер ее не взял? Чем его пугал его деликатный коллега? Коттон еще раз позвонил адвокату, но Флейшера все еще не было дома. Через минуту вновь пришел мальчишка и напомнил, что такси у подъезда и до вылета осталось полчаса. Коттон не принимал никаких решений, он не успевал перемолоть ту информацию, которую имел. Он знал только одно, что успокоиться ему не удастся. Его уже завели, как старый будильник, и маятник уже колошматил его по ребрам изнутри. Ржавая пружина разматывалась.

С собственным костюмом ему не повезло. Пуговицы на брюках были оборваны. Коттон прикинул костюм Райяера, и все говорило о том, что он ему подходит. Когда он натянул брюки, то выяснил, что Райнер был значительно полнее. Коттон затянул ремень, взял со столика с фруктами нож и попытался проделать в ремне дополнительную дырку. Но нож уперся во что-то твердое. Коттон выдернул ремень и распорол его. На пол упал ключ. Это был необычный ключ. Похоже, что его сделали из золота, и он имел двустороннюю нарезку и несколько отверстий. Вдоль гладкой поверхности, проходящей посередине, был выдавлен номер 703026 и буквы АСВ. Коттон убрал ключ в карман, проделав отверстие в ремне, укрепил таким образом брюки на бедрах.

Посыльный явился за ним в третий раз. Коттон застегнул чемодан и подал мальчишке.

Они вошли в лифт, кабина дернулась и тронулась с места. Капля упала Коттону на щеку и покатилась вниз. Он взглянул на потолок, щелей в нем хватало, и вдоль одной из них собрались капельки. Они тихо и мерно падали на пол, образовывая лужицу. Коттон отстранился и прижался к стене. Еще одна капля упала на каскетку мальчишки. Будь он без головного убора, то почувствовал бы липкий холодок. К вечеру здесь соберется лужа и будет стоять такая вонища, что лифт придется отключить.

Теперь Коттон точно решил, что ему лучше всего уехать на несколько дней из города. Пусть это будет Нью-Йорк. Он сможет сходить к Райнеру домой и поговорить с родными, как приятель из Калифорнии илк еще что-нибудь придумает.

Наконец-то лифт остановился. Коттон вырвался наружу, как голодный зверь из клетки. Мальчишка едва поспевал за ним.

Бросив ключ на стойку, он ринулся к выходу.

– Мистер Райнер?

Коттон резко оглянулся. В холле сидел только один человек, чье лицо было загорожено газетой. Коттон заметил лишь вишневые с белым ботинки.

– Мистер Райнер! – повторил портье.

– Что случилось?

– Вы забыли свой портфель. У меня в сейфе лежит портфель под номером девяносто семь. Это же ваши вещи.

– Ах, да! У меня всегда так, когда я опаздываю.

Портье поставил на стойку большой рыжий портфель из свиной кожи.

Коттон вернулся назад, схватил портфель и выскочил на улицу, уже не оглядываясь назад.

Еще минута – и такси несло его к самолету. Он боялся, что может опоздать, будто куда-то торопился. Его шея выскальзывала из затянувшейся петли.

Очевидно лайнер пролетал над Иллинойсом или еще восточное, когда Коттон почувствовал некоторое облегчение. Он все еще оставался большим ребенком, а полное отсутствие жизненного опыта делало его беспечным, как страуса, спрятавшего голову в песок. Он решил, что все неприятности остались позади в ту секунду, как он покинул Лос-Анджелес. Но Коттон умел играть и был талантливым сочинителем. Когда он рассказывал свои страшные истории, его взгляд становился тяжелым и усталым, в нем читалась некоторая снисходительность изломанного жизнью человека перед беззаботными обывателями, представляющими страх и опасность лишь по книгам и фильмам. А их кто делал?

Коттон поднял портфель и положил его на колени. Здесь должно находиться то, что откроет завесу тайны. Глаза его вновь загорелись озорным огоньком, словно в руках его находился клад: золото, бриллианты, или карта с подробным описанием того места, где их можно найти. И почему бы, наконец, не написать нового «Графа,Монте-Кристо» или «Остров сокровищ». Но этим его не соблазнишь. Жанр плаща и шпаги сошел с экрана, а Коттон всегда Держал руку на пульсе и знал, что нужно зрителю сегодня. Он часто заявлял, что ов лищь один из миллионов, сидящих в зрительном зале, которые хотят смотреть хорошее кино. В чем-то он был прав, но в основном, Кот-тон блефовал. Бравада чистой воды. Коттон обладал чутьем в большей степени, чем талантом. Он не работал для собственного удовольствия. Только маразматики, выжившие из ума, могли себе это позволить. Кот-тону требовался гарантированный успех. Стопроцентное попадание в яблочко. Сотрясение стен от аплодисментов. Но зрители ему требовались лишь для того, чтобы его имя не сходило с пестрых страниц голливудских журналов и сплетен. Это придавало ему новые импульсы и стимул к движению вперед. Но мы договорились до того, что Коттон страдал комплексом нарциссизма и обожал собственное имя! Конечно же это не так. Не так все просто. Это лишь верхушка айсберга, а по сути дела мы не в состоянии приоткрыть и сотую часть человеческой тайны. Коттон понимал это и даже не пытался заглянуть за самый тонкий -слой человеческого подсознания. Если бы Мы могли управлять своим подсознанием, 90 не было бы загадок,.тайн, человеческой ^Кфедсказуемости, противоречий и ибыч-h^jk идиотских выходок.