Восемь идеальных убийств - Питер Свенсон Страница 23

Я никогда не жалел, что уничтожил дневник Клэр, хотя иногда, до этого дня, сожалел, что прочел его. Когда я переехал из нашей квартиры в студию на Бикон-Хилл, то избавился и от всего прочего, что осталось от Клэр, – ее одежды, мебели, которую она купила для нашего обиталища, ее школьных альбомов. Сохранил лишь пару ее книг: «Излом времени» ^[55], оставшийся у нее с детских времен, да сборник избранных стихотворений Энн Секстон ^[56] с комментариями – дешевое издание в бумажной обложке, которое она купила для занятий еще первокурсницей Бостонского университета. Теперь эта книга всегда лежит у меня на прикроватном столике. Иногда я перечитываю стихотворения из нее, но в основном рассматриваю заметки и примитивные почеркушки Клэр на полях, строчки и слова, которые она подчеркнула. Иногда касаюсь вдавленных линий, которые ее шариковая ручка оставила на бумаге.

В основном в нынешние дни мне просто нравится, что эта книга у меня есть и всегда под рукой. Вот уже пять лет прошло, как не стало моей жены, но теперь я куда чаще обращаюсь к Клэр, у себя в голове, чем сразу после ее гибели. Говорил я с ней и в тот вечер, когда забрался в постель с «Убийством Роджера Экройда» Агаты Кристи, – рассказал ей про список и визит агента Малви и каково это было перечитывать эти книги опять.

* * *

Проснулся я около половины девятого утра, удивленный, что вообще удалось хоть сколько-то поспать. Перед сном я забыл задернуть шторы, и квартиру заливал жесткий солнечный свет. Я выглянул в окно на изломанную линию крыш напротив, теперь покрытых снегом, со свисающими с карнизов сосульками. На стеклах снаружи расползлась паутина наледи, и улица внизу была серовато-бледной, что означало невероятный холод снаружи. Я глянул в телефон, погодный информер в котором на настоящий момент показывал один градус выше нуля ^[57]. Совсем было собрался отправить сообщения по электронке Эмили и Брендону, поставить их в известность, что на сегодня они могут взять отгул, что слишком холодно, чтобы просить их являться на работу, но в последний момент передумал.

Как следует закутавшись, отправился по Чарльз-стрит в соседнее кафе, в котором готовили овсянку. И уже сидел там за угловым столиком, изучая оставленный кем-то экземпляр «Глоуб» ^[58], когда зазвонил мобильник.

– Малколм, это Гвен.

– Привет! – отозвался я.

– Вы не спите?

– Нет-нет. Уже завтракаю. Подумываю вот пойти в магазин. Вы всё еще в Бостоне?

– Нет, вчера днем уже приехала домой, и пришли все книги, которые я заказывала, так что этой ночью читала «Незнакомцев в поезде».

– Ну и?..

– Очень хотелось бы с вами насчет нее переговорить. Сейчас нормально?

– А можно я перезвоню, когда доберусь до магазина? – попросил я. Только что принесли овсянку, над глубокой тарелкой поднимался пар.

– Конечно, – сказала Гвен. – Буду ждать звонка.

Покончив с завтраком, я направился в «Старых чертей». Эмили была уже на месте, а Ниро накормлен.

– Раненько ты, – заметил я.

– Не забывай, что я и уйду пораньше.

– Ах да, – сказал я, хотя действительно об этом забыл.

– Мистер Попович опять жаловался, – сообщила Эмили, потирая руки. – Он хочет вернуть свой последний заказ.

– Целиком?

– Угу. Говорит, что все книги неправильно оценены.

Дэвид Попович – это коллекционер, проживающий в Нью-Мексико, но всем нам в магазине казалось, что с равным успехом он мог обитать на соседней улице. Он тоннами покупал у нас книги и всегда по крайней мере половину возвращал. Чтобы пожаловаться, Попович иногда звонил, но в основном посылал ядовитые имейлы.

– Пошли его подальше, – сказал я.

– Что?!

– Напиши ему, что мы возьмем назад все, от чего он отказывается, но что больше он ничего через нас заказывать не будет. Он меня уже достал.

– Ты серьезно?

– Да. Хочешь, сам ему напишу?

– Нет, буду только рада. Поставить тебя в копию?

– Конечно, – ответил я. Изгнание Поповича из наших покупательских рядов наверняка несколько подкосит нас в финансовом смысле, но на тот момент мне было на это совершенно плевать. И никаких угрызений совести я не испытывал.

Прежде чем перезвонить Гвен, я отправил письмо по электронке пиарщице в «Рэндом хаус» ^[59], которую давно игнорировал, и подтвердил дату встречи их автора с читателями в марте. А потом открыл застекленную витрину, вытащил оттуда экземпляр первого издания «Незнакомцев в поезде» и взял ее с собой к телефону. Обложка у нее была темно-синяя, мрачная, но броская: мужское лицо крупным планом и нездорового вида женщина с рыжими волосами.

Гвен сняла трубку после первого же гудка.

– Привет, Гвен, – произнес я, и это почти что фамильярное обращение прозвучало странновато в моих устах.

– Спасибо, что перезвонили. Итак, насчет этой книги…

– Что думаете?

– Сурово. Я знала сюжет, из фильма. Но книга совсем другая. Мрачней, как мне кажется, и разве оба мужчины совершили убийства в фильме?

Я постарался припомнить.

– Не думаю, – произнес я в конце концов. – Нет, точно нет. По-моему, главный персонаж фильма – теннисист – едва не убил отца, но все-таки не убил. Это наверняка имеет бо́льшее отношение к продюсерскому кодексу, чем к тому, что на самом деле задумывал Хичкок ^[60]. Вряд ли они допустили бы, чтобы кто-то из персонажей совершил убийство и вышел сухим из воды. – Книгу я не перечитывал уже много лет, равно как не пересматривал фильм, но неплохо помнил и то и другое.

– Ну да, «кодекс Хейса» ^[61], – произнесла она. – Было бы только все так и в реальной жизни…