Пройти чистилище - Чингиз Абдуллаев Страница 23

На Пятой авеню Нью-Йорка даже в будничные дни всегда бываетмноголюдно, по особенному красочно, и как-то не по американски празднично иоживленно. Он любил приходить именно сюда, на пятачок перед отелем «Плаза», вэтот небольшой оазис почти европейской жизни. Может, все дело было в самомбольшом в Америке игрушечном магазине, расположенном напротив отеля, в другомконце площади.

Магазин был подлинным раем для сотен и тысяч маленькихамериканцев. Здесь разрешали все: брать любые игрушки и даже играть с ними.Руководство подобного комплекса справедливо рассудило, что, поиграв спонравившейся ему игрушкой, малыш начнет приставать к родителям с требованиямикупить этот замечательный предмет и мало кто из взрослых сумеет в подобномслучае устоять перед напором ребенка.

И эта атмосфера радостного оживления детей, кажется,передавалась и взрослым. На площади постоянно играла музыка, работали фокусникии жонглеры. Отель «Плаза» был расположен у главного входа в Центральный паркНью-Йорка и здесь тоже всегда было многолюдно.

Стояли кареты с четверками лошадей, отсюда проходилиспециальные экскурсионные маршруты, развозившие людей по городу на специальныхдвухэтажных автобусах. Именно от этого пятачка начиналась знаменитая Пятаяавеню, столь полно представленная в своем блеске и великолепии. Собственно,сама авеню начиналась не здесь и кончалась не здесь. Но подлинный центр авеню ивсего Нью-Йорка располагался здесь. Самые известные фирмы и магазины «Балли»,«Кристиан Диор», «Тиффани», — одно перечисление громких имен могло занять целуюстраницу. Здесь было все, что мог предложить цивилизованный мир в концедвадцатого века. Здесь были роскошь и вызов, характерные для крупнейшего городамировой цивилизации. Такой концентрации вложенных средств достичь чрезвычайнотрудно. Лишь в нескольких местах мирового сообщества можно было увидетьподобную концентрацию всего, чем богата мировая мода, парфюмерия и человеческаяфантазия. Это Беверли-хиллз в Лос-Анджелосе и Елисейские поля в Париже. Впоследнее время к ним стали подтягиваться центральные улицы Москвы, все еще неспособные конкурировать с подобными центрами мировой торговли из-за крайненевразумительной инфраструктуры подъездных дорог и неспособности обучитьперсонал должным манерам. Но это уже проблемы менталитета.

Кемаль любил пить чай в «Сен-Редженсе» — отеле,расположенном совсем недалеко и известном своими абсолютным техническимиоснащением и невероятной роскошью. Во время американских ланчей он пил чай,иногда вызывая недоумение даже своего секретаря. Но сегодня он не поехал впривычное место. Сегодняшний маршрут его поездки лежал в Итальянский квартал,где в одном из маленьких кафе должна была состояться его встреча с Томом.

В этот февральский день было довольно прохладно, и он,выходя из дома, надел пальто. Кемаль работал в Нью-Йорке уже третий месяц,переехав сюда из Техаса и возглавив объединенную компанию, вобравшую в себякапиталы его дяди и собственные предприятия. Он давно собирался перебираться вНью-Йорк, тем более, что его руководство настаивало на подобном переезде.Семейные проблемы с Мартой накладывались на подобное решение и, наконец, вовторой половине 83-го он решился на переезд, открыв центральный офис своего предприятияна Мэдисон-авеню.

Теперь, дожидаясь Тома, он неторопливо пил дымящийсякофе-эспрессо и поглядывал на часы. Том опаздывал. Это было настолько не похожена него, что Кемаль невольно нахмурился. За столько лет работы его помощник неопоздал ни разу, несмотря на различные обстоятельства. Кемаль снова посмотрелна часы. Том опаздывал уже на шесть минут. Когда прошло еще десять минут иКемаль, решив, что Том не появится, кивком головы подозвал официанта, собираясьрасплатиться, тот появился.

— Что-нибудь еще, сэр? — спросил любезный черноволосыйофициант.

Здесь обычно работали только итальянцы.

— Еще две чашечки кофе, — быстро изменил свое решениеКемаль, наблюдая как к его столику подходит Том. Ему не нравилась сегодня егопоходка. Но еще больше ему не нравилось лицо Тома. Подойдя к столику, Том молчакивнул и устало опустился на стул напротив Кемаля.

— Что произошло? — спросил Кемаль.

— Не знаю, — выдохнул Том, — но, кажется, у нас на линиипровал. Связной не вышел на связь, а я ничего не мог выяснить.

— Может, использовать резервный вариант?

— В том-то все и дело, — вздохнул Том, — я просто решил покане рисковать. Более того, я обнаружил скрытое наблюдение за собой.

Кемаль невольно вздрогнул. За столько лет в Америке он ужеотвык от этих слов, считая себя почти стопроцентным американцем. Казалось, самасудьба решила выдать ему право на все активные действия за рубежом, вот уже настолько лет. Если не считать того досадного случая два года назад с мафией,когда ему пришлось выйти на связь с Ронни Седлером, он почти не рисковал,ограничивая круг своего общения только с Томом Лоренсбергом.

Разведчики-нелегалы, как правило, проваливались на своихсвязных. Учтя это обстоятельство, руководство ПГУ выделило ему персональногосвязного для обеспечения надежной связи. Казалось, все шло прекрасно. Не вызвалникаких подозрений и его долгожданный переезд в Нью-Йорк. Все знали о егосемейных неурядицах с Мартой и это как ни странно даже помогло его переезду. Ивдруг…

— Ты сумел оторваться? — спросил Кемаль, уже исподтишкаоглядываясь.

— Конечно. Поэтому немного опоздал. Пришлось сделатьнесколько контрольных кругов, чтобы не привести за собой хвост. Но, все равно,это очень неприятно, Кемаль. Провален или не работал наш вариант связи? Мнекажется, связного кто-то подставил. Я и раньше замечал некоторые неувязки, нотеперь я почти уверен, что на линии работает враг.

— Что думаешь делать?

— Не знаю. В любом случае, мне нужно будет уходить. Простоне имею права подставлять и тебя.

— Нужно будет все проверить.

Официант принес им две чашечки кофе, поставив чашечки передними, удалился.

— Каким образом? — спросил Кемаль. — Надеюсь, не собираешьсяснова туда возвращаться?