Anamnesis vitae. Двадцать дней и вся жизнь - Татьяна Шарпарь Страница 22

Вот и хорошо. Если сейчас быстро отдать ключи и открыть квартиру без осложнений, можно будет скоренько подъехать за Машкой, и за город. А там, наверное, уже бассейн наполнен, и вода искрится на солнце, и пахнет землей и летом, и цветы вылезают тоненькими стебельками, и трава в каплях росы, хотя к тому времени, когда они приедут, росы уже не будет. Зато будет длинный летний день с шашлыками и всякой вкуснятиной, ленивые разговоры, лежание в шезлонге, а потом еще длинный вечер с камином и легким вином. Красота! Осталось совсем чуть-чуть подождать.

Иван никак не мог проснуться. Он несколько раз поднимал голову, смотрел невидящими глазами на экран своего телефона, потом снова погружался в полудрему, пытаясь понять, сколько сейчас времени. Какое время стоит на дисплее: среднеевропейское или московское? Телефонный звонок выдернул его из этого смутного состояния. Звонила его, как бы поточнее выразиться, вчера еще невеста и предлагала «встретиться и кое-что обсудить». Встречаться и обсуждать не хотелось.

– Скажи, Ландыш, сколько времени? – Ты что, еще спишь? – Сплю.

– Ну ты в своей Европе избаловался!

В ее голосе слышалось искреннее возмущение. – Так сколько времени?

– Московское время восемь часов десять минут, – сказала Ландыш «дикторским» голосом. Ты просыпайся и скажи, мы сегодня встретимся?

– Не знаю, как получится, а что, по телефону нельзя обсудить?

– По телефону нельзя. Хочешь, приезжай ко мне. – Нет-нет, – поспешно отказался Иван, – давай на нейтральной территории. Вообще, я не понимаю, что мы должны…

Он не успел договорить, потому что она быстро сказала: «Я тебе позвоню попозже», – и нажала отбой.

Хорошо, что прояснилось со временем. Имеем минут сорок на личные нужды. Душ, яичница, бритье, парфюм. Надо поторапливаться. Едем к женщине, наверное, цветы-конфеты купить по дороге. А может быть, она предпочитает спиртное? Коньяк, шампанское, виски, содовую, шипр, тройной. Боже, как занесло! Надо бы еще доехать до дачи, посмотреть, как там дела. Сторожу заплачено до июня, чтобы присматривал, но хозяйский догляд всегда надежнее. Вообще-то он планировал поехать на дачу с Ландышкой, предвкушались всяческие утехи, в том числе гастрономические, но после вчерашнего планы придется поменять. А вот взять и пригласить эту самую соседку! Он никак не мог вспомнить ее лицо. А может быть, она уродина? Вроде нет, уродину он бы запомнил. Тогда красавица? Тоже нет, красавиц он не пропускал. Помнится, у нее был ребенок. Сын, дочь? Тетя что-то говорила про ребенка, правда, он не слушал. У него тогда была первая стадия влюбленности в Ландыш Юсуповну, и другие девушки его не интересовали. Да, с женитьбой, похоже, облом. Почему-то стало себя жаль. Ведь старался, отпуск просил, вез белый смокинг, галстук-бабочку, рубашку с пластроном и все напрасно. Хотя, наверное, хорошо, что свадьба не состоялась: и трепета душевного не было, и думать об этом не хотелось, да и невесту он не так часто, как раньше, вспоминал. А может быть, он просто стар для женитьбы? Все надо делать вовремя: родиться, учиться, жениться. А он пропустил все сроки. И теперь ему тридцать три года – возраст Христа. У друзей уже дети резвятся, а ему чужие предлагают стать папой. Он улыбнулся, потому что вспомнил вчерашнюю девочку. А женщину эту – Голицыну Наталью Сергеевну – можно найти. Завтра, нет, четвертого мая, он позвонит своему другу, который работает в Департаменте внутренних дел Москвы, и попросит помочь. А потом заявится к ней домой с букетом и игрушкой для девочки, и кто знает, может быть, у них что-то сложится. Хорошо бы, если бы она была свободна. Правда, на горизонте имеется этот мужик с рельефной мускулатурой, который ее увел из Смоленского, но, помнится, он ее называл по имени и отчеству, значит, близким другом не был. И таким образом подняв себе настроение, Иван закончил свой завтрак и приступил к процессу одевания. На улице было плюс восемнадцать градусов, значит, днем будет очень тепло. Рубашку, стало быть, надеваем с коротким рукавом, джинсы, само собой, что сверху? Ветровку? Жарко. Так идти? Прохладно. Свитер, пуловер? Туфли летние светлые или мокасины под джинсы? Вдруг он вспомнил, что не надо придерживаться в одежде протокольных правил: он в отпуске, и еще он в Москве, на Родине и в известном смысле свободен. Подумав об этом, он быстро оделся и вышел из квартиры, наказав себе не забыть про букет.

Алексей уже подъезжал к дому Натальи, когда в кармане летнего пиджака зазвенел телефон. Номер был не знаком. Алексей нажал кнопку.

– Слушаю.

– Алексей Николаевич, это дежурный старший лейтенант Бехтерев. Я со своего мобильного звоню, потому что городской занят.

– Слушаю, старлей, говори.

– Вам тут экспертиза из города с курьером пришла. – И что? Распишись и положи в сейф, я подъеду к одиннадцати.

– Не могу, он требует лично вас.

В этом «вас» была явственно слышна большая, очень большая, уважительная буква В. Алексей улыбнулся.

– Дай ему трубочку, если можешь.

– Але, – послышался в трубке молодой голос. – Майор Пронин. Представьтесь, пожалуйста.

– Лейтенант Погорелов. Должен передать почту лично в руки, приказ генерала.

– Хорошо, сейчас приеду.

Чертыхаясь, он стал разворачиваться, нарушая все правила движения. Сразу развернуться не получилось, и Алексей с интересом наблюдал, как водители встречных машин вертели у виска пальцами, что-то, к счастью, не слышное, орали через закрытые стекла, чудом выворачивая руль. Наконец, он развернул машину и, уже в потоке машин, едущих в «правильную» сторону, набрал номер Натальиного телефона.

– Наталья Сергеевна, доброе утро. Извините, я немного опоздаю, служба.

– Доброе утро, Алексей Николаевич, надеюсь, ничего серьезного?

– Нет, просто ненадолго надо в отделение заехать. Я уже был около вашего дома, когда мне позвонили.

– Я так понимаю, что нам надо вас дождаться, самим не входить?

– Я бы вас очень об этом попросил.

– Хорошо, я подожду, приезжайте скорее. – Постараюсь.

Да… Как это она сказала: «Я подожду, приезжайте скорее»? Я. Подожду. Приезжайте. Скорее. Лучше бы, конечно, не приезжайте, а приезжай. Но и так звучит как музыка. Я подожду. Интересно, будет она так говорить, когда они поженятся? Или произойдет обычная метаморфоза, как со всеми женами оперативников? А кто сказал, что она согласится выйти за него замуж? Рехнулся парень! Опять стало неудобно, как вчера за чаем, опять пришлось подвигаться, встряхнуться, даже головой повертеть. Это же надо, как его зацепило! Не иначе влюбился. Как-то надо взять себя в руки, иначе черт знает что можно напридумывать.

Курьер, долговязый, нескладный парень, в плохо сидящей форме, ерзал на скамеечке в коридоре. Дежурный с мстительным выражением лица сидел за стеклом и пил кофе. Курьеру он кофе, видимо, не предложил. Алексей подошел к столу дежурного и жестом позвал курьера. Расписаться за этот пакет мог хоть дворник Федя, никакой ценности он не представлял. Но видимо, у генерала было веселое настроение, если он послал курьера в праздничный день, да еще приказал передать пакет начальнику убойного отдела лично. Или это проверка бдительности? Расписавшись в журнале, Алексей взял пакет, унес в свой кабинет и положил в сейф. Распечатывать он его не стал, вот приедет к одиннадцати часам, тогда и распечатает.