Тайна имения Велл - Кэтрин Чантер Страница 22

– Не знаю. Еще не читал. Как я понимаю, отпала нужда спешить обращаться за помощью к твоему драгоценному советнику из правительства. Весь мир теперь имеет возможность заглянуть к нам на задний двор.

– А как пресса?..

– Как обычно. Сунули свои морды в канаву.

Марк вышел. Хлопнула закрывшаяся за ним дверь. Спустя несколько минут я услышала, как завизжала бензопила, вгрызаясь в бревно. Марку хватило того, как пресса освещала суд над ним. Больше он стерпеть такого не мог. Я жалела мужа, но в то же время задавалась вопросом: сколько еще соломинок выдержит мой верблюд, прежде чем у него сломается хребет? Я расстелила газету на кухонном столе и принялась читать. На первой странице сообщалось, что спустя две недели после массовых беспорядков в Дуккомбе их журналист, проводящий самостоятельное расследование этого вопроса, наткнулся на еще одно место, загадочным образом не страдающее от засухи. Это Велл. Далее читателю предлагали прочитать статью на четвертой и пятой страницах.

Зазвонил телефон.

Это был первый из бесконечной череды звонков. Звонили из «Дейли Мейл», «Экспресс», «Скотсман», «Фигаро», «Нью-Йорк Таймс»… Ящик для входящих электронных сообщений заполнялся у меня на глазах. Жирный черный шрифт непрочитанных сообщений заполнил страницу, подобно разлитой нефти. Автоответчик жил своей жизнью, стоя в углу кухни. Он добросовестно записывал голоса старых друзей, журналистов, агентов по связям с общественностью, пока не закончилось место. В конечном итоге я вихрем пронеслась по дому, выдергивая штепсельные вилки из розеток, наблюдая за тем, как зеленые огоньки, символизирующие собой связь с внешним миром, мигают и гаснут. Мы выключили звук в звонках наших мобильных телефонов, когда же их вибрирующий танец едва не довел нас до безумия, отключили их совсем. Над нами продолжали кружить вертолеты. Марк на всю мощь своего горла послал их куда подальше, но люди в них лишь кивали головами и улетали тогда, когда сами считали нужным.

Велл стал проходным двором. Мы не смогли сдержать наплыва любопытных. Первая машина, трясясь на грунтовой дороге, появилась на горизонте. В ней сидела супружеская пара из Бирмингема, приехавшая в гости к сыну. В путь они отправились утром. По дороге, как рассказали нам непрошеные гости, они услышали по радио о Велле. У них в запасе было свободное время, поэтому они решили поехать и увидеть все собственными глазами. Кому какое дело? Когда супружеская пара, развернувшись, ехала от нашего дома, им навстречу уже мчались два автомобиля – местного журналиста и лозоискателя воды из Эссекса. За ними ехали другие. Капитулировав, я спряталась в доме и из кухонного окна наблюдала, как Марк нагибался над открытыми окнами со стороны водителей, говорил им что-то, отрицательно мотал головой, а затем указывал в направлении главного шоссе. Все они были чужаками. Если бы среди приехавших оказались Энджи, кто-нибудь из наших лондонских друзей, любой человек, которого я знала и могла бы с ним поговорить, я бы так не пугалась всего этого наплыва из-за пределов Велла.

В четыре часа мы заперли ворота в начале подъездной дорожки. Дерево прогнило, и нижняя перекладина треснула, когда мы рывком освобождали створку от густой травы, которая ее оплела. Мы приковали ее висячим замком к металлическому столбику, прекрасно осознавая, насколько эта жалкая преграда не в состоянии будет защитить нас от армии любопытствующих. Это стало лишь первой линией нашей обороны.

Следующие несколько дней оказались еще хуже. Мы страдали от похолодания и страшились возможного вторжения. Огонь в очаге гостиной пылал и ночью, и днем. За сутки мы сжигали больше корзины дров. Родился ягненок… овечка. Она оказалась очень слабенькой, лежала в картонной коробке перед «Рейберном», голова слишком тяжелая для слабых трясущихся ножек. Овцематки оставались в амбаре. Марк сердился. Ему хотелось выгнать овец и ягнят пастись на свежей весенней травке, но это, по его мнению, сейчас было небезопасно. Меня же все устраивало. Здесь ягнята находились в полной безопасности. Мне нравились эти всенощные бдения при свете фонарей и с фляжкой кофе под боком, нравилось, массируя, пробуждать в ягнятах жизнь, видеть, как наше стадо дает жизнь нашему будущему. На третий вечер после статьи мы немного расслабились. Звонков стало меньше, поток непрошеных посетителей также уменьшился. Мы решили, перед тем как отправиться спать, поднять тост за успех нашего первого года на поприще овцеводов.

– Даже не думай о том, чтобы опять все подключить, – предупредил Марк.

– Можешь не предупреждать.

Мы включили последние новости. Велл отошел на задний план. Все обсуждали пожар в одном из хранилищ Британского музея, потушить который не удалось из-за низкого напора воды. Увиденное побудило нас обсудить новый этап отчуждения и осады, в который мы вступили. Я постаралась мыслить позитивно и сказала мужу, что все уже от нас отстали, что сегодняшние новости – это завтрашняя рыба и картофель фри^[13], как мы прежде часто убеждались. Марк заявил, что в данном случае мы имеем дело с умирающим от жажды миром, который узнал о существовании оазиса в пределах досягаемости. Я попросила мужа не опускаться до мелодрамы. Марк посоветовал мне не прятать голову в песок. Это он имел в виду басню Эзопа о барсуке и страусе.

Я отнесла свою тарелку на кухню, чтобы помыть. Я взглянула через окно в темноту ночи. Оконные стекла отражали мое искаженное игрой света и тьмы лицо. За окном полная луна освещала голые ветви дуба, похожие на руки скелета. Повернув вентиль, я наблюдала, как вода течет беспрерывной струйкой из крана в белую раковину, а оттуда выливается в сточную трубу. Возможно, если я не закрою кран, то через какое-то время он начнет кашлять и плеваться, потом струйка начнет уменьшаться, пока не иссякнет до нечастой капели, а затем и вовсе прекратится. Тогда телефон перестанет беспрерывно трезвонить, мы сможем распахнуть настежь ворота и станем такими же страдающими от засухи и отчаявшимися, как и остальные. Вот только вода никак не хотела иссякать.

Когда Марк пошел спать, я оставила всякое притворство. Я вытащила бутылку из холодильника, а голову – из песка. Я подключилась к интернету. Когда Марк предстал перед судом, я много чего выяснила об одержимости порнографией, о том, какие мужчины любят такие изображения и почему. После этого моя вера в то, что Марк на такое просто не способен, только упрочилась. В статьях, посвященных общественным наукам, писалось, что люди такого склада ума просто не могут без интернета. Я очутилась в подобного рода затруднительном положении. Лэптоп превратился для меня в вызывающее рвоту чудовище, в средоточие всяческой грязи, но я уже не могла без этой отравы.

Condemnationuk. То самое место, где, как хвастаются граждане Великобритании, они могут без стеснения проклинать тех, кто разрушает общество. В то время это был один из самых популярных сайтов. Он изобиловал гневными тирадами и выпадами против нелегальных эмигрантов, которые пьют нашу воду, видеозаписями с домашних камер видеонаблюдения, на которых дети соседей играли ведрами, полными воды. Я никогда прежде не заходила на этот сайт, не зашла бы и сегодня, если бы на моем экране не засветилось: