Обратный счет - Марина Зосимкина Страница 22

Катя не обратила на ее тон никакого внимания, давно привыкнув, что Киреева временами бывает несносна. Катя ей многое прощала.

— Тут кое-что интересное, — сказала она через минуту. — Не все сообщения отправлены с домашнего компьютера. Некоторые из них отправлены с ноутбука в районе метро Курская, видимо, откуда-то, где есть доступ к бесплатной сети. Или из самого метро, или из «Макдоналдса». Больше сказать ничего не могу. Остальные — с домашнего компьютера, примерно из района Красной Пресни. Вот его IP, вот время выхода в Интернет. Все что могу. И что вы собираетесь со всем этим делать?

— Спасибо, Катюш. Не знаю пока. Может и ничего, там посмотрим. Извини, что я время у тебя отняла. Если дело выгорит, выпьем за победу.

— Ну ни фига себе! — воскликнула вдруг Катерина, прилипнув к монитору.

— Что там, что? — разволновалась Киреева.

— Он свои сообщения удаляет! Все удалил! Вся его личка пустая!

— Вот дерьмо! — выругалась сквозь зубы Надежда. — Значит, теперь эту сволочь ни за что не прищучить. И ничего ведь не поделаешь.

— Если потребуется, то прищучим, — самодовольно произнесла Катерина. — Я успела сделать копию страницы. Хотя мне было бы проще действовать, если бы я знала, что за пожар, и кто подпалил вам хвост.

Надежда Михайловна выдохнула с облегчением, а потом произнесла раскаянно:

— Спасибо, Катюш. Я знаю, что на вас всегда могу положиться. Но пока попробую справиться сама. Без обид, окей? Да, и еще. Мартышкам пока ничего не рассказывайте. Пожалуйста.

Катя кивнула.

И вот теперь Надежда сидит, постукивает авторучкой по краюшку стола и взвешивает варианты. Их два. Вариант первый — обратиться к Росомахиной, чтобы та обратилась к своей крутой подружке. Однако вариант второй Наде нравился больше. Потому что к Алине она может обратиться в любую минуту. Если не пройдет второй вариант, она так и сделает. И Киреева направилась к Лапину.

При виде вошедшей в приемную Надежды Михайловны лицо президентского референта окаменело, застыв в гримасе холодного презрения.

— Иван Викторович у себя? — не глядя в гипсовое лицо, бесстрастным тоном спросила Киреева.

Ираида проигнорировала вопрос, уткнувшись в какие-то бумаги, а когда Надежда, пожав плечами, направилась прямиком через всю приемную к дверям логова, взвизгнула:

— Он занят!

Надя уже взялась за дверную ручку и потянула дверь на себя, когда Ираида Зверева сильным прыжком преодолела разделяющие их метры. В кабинете оказались одновременно, это было эффектно. Правда, не слишком изящно.

Их феодал действительно был занят, но грохот, произведенный дворовыми бабами, заставил его поднять взгляд от бумаг. Взгляд ожег холодом и вельможным раздражением, несмотря на то, что скользил поверх их голов.

Ириночка была не полной дурой, поэтому, выровняв дыхание, провозгласила:

— Иван Викторович! К вам начальник патентного отдела.

И вышла, притворив за собой створку. Киреева даже начала ее уважать.

Она осталась стоять у двери одна. Она стояла и тоже выравнивала дыхание, вспоминая про супермаркет, а также про то, что она совершенно ни от кого не зависит, даже от этого носорога в серой пиджачной паре, который на счет раз может ее уволить, сэкономив на выходном пособии. Ну и подумаешь. Кассовый аппарат от нее все равно никуда не уйдет.

Вообще-то, когда ей взбрела в голову идиотская мысль направиться к Лапину со своей нуждой, данный визит она представляла себе несколько иначе. Вот она входит в этот кабинет, сияя победительной улыбкой, под потеплевшим взглядом приближается к его столу и усаживается напротив, а потом непринужденно и легко произносит: «Иван Викторович, не поможете?», и он, старательно скрывая радостное волнение, сдержанно кивает ей в ответ. Безумные плоды завышенной самооценки.

Она почему-то уверилась, что монстр Лапин в нее тайно влюблен. Как еще можно объяснить, что он попросил ее исполнить столь многозначительную роль на свадьбе его дочери? Доводы, которые Лапин в тот раз привел, — это одно, а то, что кроме Надежды Киреевой в его кругу наверняка нашлась бы, и не одна, «привлекательная, хорошо одетая дама средних лет, умеющая уверенно держать себя в незнакомом обществе», это совсем другое.

Но под его холодным брюзгливым взглядом все мечтательные образы вмиг сорвались и исчезли за горизонтом, как стая вспугнутых летучих мышей. Теперь Надежде позарез нужен кураж. Только откуда возьмется кураж без чувства свободы и раскрепощенности? Без них он быстро вянет и улетучивается.

Так и не ощутив в себе его присутствия, Надежда Михайловна поняла, что приемы аутотренинга следует немедленно отставить и начать уже выкручиваться самой. Она легонько откашлялась и, сложив губы в спокойную улыбку, стала излагать суть дела, по которому пришла:

— Иван Викторович, простите, что так ворвалась к вам и, видимо, отрываю от важных занятий, но дело в том, что… Я бы хотела обсудить с вами один аспект нашего договора.

И чуть не покрывшись холодным потом, замолкла, вообразив внезапно, что сейчас он спросит ее с невозможным удивлением в голосе, о каком договоре идет речь. И что тогда? «Елы-палы, — метнулась в голове паническая мысль, — вдруг позавчера он просто решил развлечься? Может, он моральный садист, и сейчас вызовет из приемной Ириночку, главбуха Журавлеву, еще кого-нибудь, кто окажется поблизости, и поднимет меня на смех, рассказывая в лицах, как я повелась на его идиотский розыгрыш?»

— Да, конечно, — сухо произнес Лапин. — Что вы хотели обсудить? Подходите ближе. Не стойте.

Киреева прошла к столу, уселась на тот же стул, где уже сидела недавно, и почти спокойно проговорила:

— Вы предложили мне подумать над суммой моего. гонорара.

Лапин хмыкнул, и на его физиономии мелькнула и тут же исчезла некая сложная эмоция.

— Я помню, — почти не разжимая губ отозвался он. Была у него такая манера разговаривать с подчиненными. Он так поддерживал их в тонусе.

Но Надежде уже было наплевать. Она, наконец, нащупала ту часть себя, которая у нее отвечала за дерзость и бесшабашность, граничащую с нахальством, нащупала и вытащила, трясущуюся, за шиворот из дальнего закоулка души, где та пыталась отсидеться. И Надежда, сверкнув победительной улыбкой, произнесла:

— Я хотела бы попросить вас об одной услуге, это и будет моим гонораром, если вы не возражаете. Если же возможности такой у вас не найдется, я имею ввиду, выполнить эту просьбу, тогда пусть моим гонораром станет ужин, которым вы, я надеюсь, меня все-таки накормите на том банкете.

— Я вас слушаю, — произнес президент корпорации, откинувшись в своем кресле и высокомерно приподняв краешек губ в холодной улыбке. Он пока не знал, как ему реагировать на выходку своей служащей. Пока своей служащей. Но фамильярности допускать он не намерен.