Красная Орхидея - Линда Ла Плант Страница 22

Ленгтон откинулся в кресле:

— Объясни мне толком: ты хочешь проверить каждое объявление о приглашении на работу девятимесячной давности, но не знаешь, в какой газете его опубликовали? И сколько, по-твоему, людей мне потребуется на это сорвать?

— Знаю, это дело долгое, — сказала она робко.

— Долгое?! Черт подери, на это потребуется вечность, Тревис! Христа ради, загляни в пару газет — но и хватит! Иди снова к дантисту, иди к этой дурехе Шерон. Мы не можем застревать на том, чтобы просматривать каждое долбаное объявление о найме!

— Да, сэр.

— А этот журналист, с которым ты вчера была?

— Что?

— Надеюсь, он не выкачивал из тебя информацию?

— Нет, это мой старый друг, — соврала она.

— Вот как? Что ж, держи с ним рот на замке. Когда нам понадобятся в этом деле газетчики — мы их привлечем. Не разболтай им то, чего они еще не знают.

— Я и не собиралась.

— Вот и хорошо. Надеюсь, что так. И долго он тебе друг?

— О, мы давненько друг друга знаем. — От вранья Анна покраснела и отвела глаза.

Ленгтон пристально поглядел на нее и выдавил нехорошую улыбку:

— Все они одинаковые, эти журналюги, — ненавижу их! Они точно пиявки, сосущие кровь. Следи за тем, что ему говоришь.

— Буду следить. Благодарю за совет.

— И не сердись на меня, Тревис!

— Я разве сердилась?

Он рассмеялся и жестом отпустил Анну из кабинета. Затем раскрыл ее пространный отчет о поездке в Богнор-Регис.

В газетах больше не появлялись сообщения о деле Луизы. Как и предполагала профессор Марш, убийце не терпелось прочитать, что следствие топчется на месте, и теперь ничто не приносило ему удовлетворения. И в этой своей неудовлетворенности он был не одинок: следственная бригада ни на йоту не продвинулась в распутывании дела. Они проверяли каждого врача в округе — и бывших, и нынешних, уделяя особое внимание любому упоминанию об увольнении по причине медицинской небрежности. Все это отнимало уйму времени — и не приносило никаких мало-мальских результатов.

Хлопнув дверью, Ленгтон выскочил из кабинета и, проносясь мимо, задержался возле стола Анны:

— Что это у тебя за привычка кататься на такси?! Там просто ужас какой счет за такси из Богнор-Региса! Почему б тебе было не связаться с местным участком и не воспользоваться их патрульной машиной?

— Прошу прощения. Не ожидала, что так задержусь у миссис Пеннел.

— Пора бы уже усвоить это, Тревис: наш бюджет не рог изобилия!

Как обычно на совещаниях, он занял место перед следственной бригадой. Злой и сердитый, Ленгтон вышагивал взад-вперед по комнате, засунув руки в карманы.

— Я еще раз встретился с профессором Марш. Мы обсудили нашего таинственного незнакомца — высокого и темноволосого, — которого мы все не в состоянии вычислить. Его описание в точности соответствует облику убийцы Элизабет Шорт. Во всяком случае, в Лос-Анджелесе представляют убийцу именно таким.

Ленгтон отвернул пустой лист на большой чертежной доске, чтобы открыть изображение лос-анджелесского подозреваемого, нарисованное в 1947 году.

— Единственный портрет нашего убийцы мы имеем со слов Шерон. Давайте сопоставим описания. Возможно, с натяжкой, мужчина такой же: длинное темное пальто с поднятым воротником; высокий, около шести футов; темные, коротко подстриженные волосы с проседью на висках. Наш злодей, в отличие от лос-анджелесского, не носит усов, но вполне мог их отрастить, если он так помешан, как нам представляется, на копировании случая с Элизабет Шорт. Мы можем повсюду развесить это изображение, призывая тех, кто владеет какой-нибудь информацией о нем, связаться с нами.

На столе у Анны зазвонил телефон — это был Дик Рейнольдс. Она возмутилась было тем, что он звонит ей на работу, но он сказал:

— У меня только что состоялся телефонный разговор. Думаю, это ваш убийца.

Анна вся напряглась:

— Что?

— Мне только что звонили. Некто позвонил в отдел криминальной хроники и спросил меня.

— Ты записал это?

— Разумеется.

— О боже, можешь нам принести?

— Может, ты ко мне придешь?

— Погоди-ка…

Анна подняла руку, и Ленгтон, продолжавший говорить о рисунках, посмотрел на нее, явно недовольный тем, что его прерывают:

— Да?

— В отдел криминальной хроники газеты «Сан» только что звонил, как они думают, убийца.

Ленгтон, едва не перепрыгнув через столы, метнулся к Анне и схватился за трубку:

— С кем разговариваю?

— С Ричардом Рейнольдсом.

— Мистер Рейнольдс, — заговорил Ленгтон, уже взяв себя в руки, — я был бы вам крайне признателен, если бы вы немедленно доставили нам запись этого звонка. — Он немного послушал собеседника, кивнул. — Благодарю вас. — Повесил трубку и поглядел на Анну. — Он сейчас придет. — Затем Ленгтон воззрился на следователей. — Профессор Марш была права. Наш убийца только что вышел на контакт с прессой.

Двадцать пять минут спустя Дик Рейнольдс был препровожден в кабинет Ленгтона. Льюис, Баролли и Анна уже поджидали его там.

Рейнольдс извлек из одного кармана маленькую кассету, из другого — небольшой диктофон с разъемом к телефону.

— Я не сделал копий, потому что у меня нет другого такого магнитофона. К счастью, этот у меня валялся в ящике стола. Пока подключал, пропустил кусок разговора.

Ленгтон жестом велел Льюису вставить кассету в плеер. Затем представил Рейнольдса Льюису и Баролли.

— Анну вы знаете.

Рейнольдс улыбнулся Анне, и она ответила вежливой улыбкой.

— Итак, как это было: я сидел в криминальном отделе, и звонок перевели от коммутатора. Он поступил прямо ко мне, и я был один в комнате. Аппарат этот стар и непредсказуем, так что некоторые куски разговора не очень чисто записались.

— Хорошо, — сказал Ленгтон, нажимая на «старт».

Последовало несколько мгновений тишины.

«— Итак, мистер Рейнольдс, — раздался властный, уверенный голос, — поздравляю вас с тем, сколь неоценимую помощь оказала ваша газета по делу Красной Орхидеи.

— Хм, спасибо.

— Но что-то вы теперь затихарились. У вас что, нет материала?

— Можно и так сказать.

— Возможно, я могу вам посодействовать. — Сказано это было приглушенно и сопровождалось каким-то потрескиванием.

— Да, нам это пригодится, и полиции тоже.

— Я скажу вам, что я сделаю. Я пришлю вам кое-что из вещей Луизы, которые были при ней, когда она… ну, скажем так, исчезла.