Сплошной разврат - Анна Малышева Страница 22

Дуня Квадратная односложно ответила на вопросы следователя, толком ничего не сказав. Во время убийства она находилась в бане в обществе более чем двадцати человек, то есть имела стопроцентное алиби, поэтому следователь Малкин разрешил ей уехать в любой момент. И она уехала немедленно.

Дуня очень спешила. Она понимала, что времени у нее совсем мало, и если она не успеет выполнить задуманное, то упустит потрясающий шанс.

Ей пришлось заехать домой за ключами от квартиры Григорчук и фонариком. К дому убитой она приехала уже за полночь. Ключи подошли идеально, и Дуня вздохнула с облегчением — качественно сделанная копия порой не только не хуже, а даже лучше оригинала. Проскользнув внутрь, Дуня прислонилась к стене и прислушалась. Не потому, что чего-то боялась, а так, по привычке. И совершенно явственно ощутила, что в темной передней, кроме нее, находится еще кто-то. Да, точно, она не только чувствовала это, но и слышала дыхание. Дуня, у которой горло перехватило от ужаса, замерла, а потом осторожно принялась нащупывать ручку двери. «Мне только надо резко нажать на нее и быстро выскочить на лестницу. Вот она, сейчас…» Спасительная ручка наконец нашлась, и, рванув ее на себя, Дуня вылетела на лестничную площадку.

Только оказавшись дома и заперев дрожащими руками дверь на все замки, Дуня обрела способность соображать.

— Очень интересно, — громко сказала она самой себе, — кому еще понадобились Светкины архивы? Значит, кто-то знал, что она…

…Сколько времени нужно на то, чтобы стать другим человеком? Скептики считают, что это вообще невозможно. Мечтатели говорят, что несколько лет. Дуне Квадратной удалось отменить себя прежнюю и создать себя заново за час пятнадцать. Ровно пять лет назад в половине четвертого дня она зашла в «Салон модных причесок» на Моховой и села в свободное кресло. Парикмахерша посмотрела на клиентку с тоской и обреченно спросила:

— Что делать будем?

Больше всего парикмахерша боялась ответа: «Что посоветуете». Потому что из такого чучела при любых стараниях ничего хорошего не сделаешь, а за плохое придется отвечать. Ответ Дуни удивил и обрадовал ее одновременно:

— Чем хуже, тем лучше. Постарайтесь, чтобы пострашней.

У парикмахерши загорелись глаза, и она на всякий случай переспросила:

— Можно экспериментировать?

— Можно, — ответила Дуня басом. — Даже нужно.

В течение последующих сорока минут парикмахерша, истекая творческим экстазом, работала ножницами и бритвой, время от времени спрашивая то ли себя, то ли странную клиентку:

— Затылочек еще подбреем?.. Справа оставим длинную прядь?.. В три цвета покрасим?..

Дуня кивала. Через час пятнадцать работа была закончена. Результат потряс всех посетителей салона. Тишина, которая воцарилась в зале, была бы гораздо уместней на похоронах.

— Да-а, — протянула пожилая дама в бигуди после того, как Дуня, тяжелой поступью проследовав к двери, закрыла ее за собой, — такого я еще не видела. За что вы ее так?

— Было за что, — плотоядно усмехнулась парикмахерша. — Кто там следующий?

Очередь испуганно шарахнулась в сторону — желающих отдаться именно этому мастеру не нашлось.

А Дуня вышла на улицу, полной грудью вдохнула осенний воздух и со словами: «Ну вот и началась новая жизнь», отправилась в редакцию еженедельника «Политика».

Отныне Дуня Квадратная не только прекратила бесплодную борьбу с недостатками внешности, а, наоборот, приняла мужественное решение начисто избавиться от Достоинств и искоренить в себе остатки привлекательности, если допустить, что они были.

— Фотомодели из меня может уже не получиться, — объясняла она сослуживцам. — Для девочки на шаре я старовата. И вообще бесполезно искать нефть на месторождении олова. Я устала объяснять, что внутри — белая и пушистая. А сказка об Аленьком цветочке — вранье на постном масле. Чудовище должно быть чудовищем, и нечего претендовать на роль прекрасной принцессы. Раз дал бог такие ноги, руки и грацию, значит, нужно к ним приспособиться.

Тогда-то она и взяла себе псевдоним Дуня Квадратная, стала носить галифе на синтепоновой подкладке, отчего ее могучие бедра стали еще пышнее, сменила туфли на мужские ботинки с широкими клоунскими носами и даже пыталась пользоваться мужским одеколоном, но потом все же пожалела себя и перешла на духи.

Новый имидж придал ей решительности и уверенности в себе. Она вдруг вырвалась из липкой унизительной зависимости от мужчин, ей больше не надо было из кожи вон лезть, чтобы им понравиться. И оказалось, что НЕ нравиться даже приятно. Тяжело переносить равнодушие, пренебрежение, беглые скучные взгляды. А вот находиться в центре внимания — очень здорово. В глубине души Дуне было жалко расставаться с девичьими надеждами, но слишком просто было бы трактовать ее победу над собой как месть обиженной женщины. Мстить всем без разбора могут только сумасшедшие, а Дуня была в здравом уме. Просто теперь она мерилась силами с теми, кто раньше и не плюнул бы в ее сторону, и чувствовала себя сильнее их, таких благополучных и могущественных.